Морская политика России 80-х годов XIX века

Переход занял сутки. 5 июня Ф.И. Амосов уже представлялся И.М. Лексу, который сообщил ему содержание депеши Министерства иностранных дел, предписывавшей оставить корабль в Александрии на случай эвакуации персонала консульства и германских подданных. Но в тот же день капитан-лейтенанту передали последние приказания И.А. Шестакова, противоречившие указаниям Н.К. Гирса. Разрешил это противоречие И.М. Лекс, не считавший нужным возвращать крейсер в Порт-Саид. Надо полагать, что окончательное согласование распоряжений двух министерств произошло между 5 и 7 июня. В итоге Ф.И. Амосова назначили старшим из командиров в Александрии, Л.Н. Ломен был подчинен ему, а он, в свою очередь, начальнику отряда судов в Греческих водах, контр-адмиралу П.А. Чебышеву. 7 июня И.А. Шестаков отправил П.А. Чебышеву предписание передать Ф.И. Амосову инструкцию, но самому в Александрию не ходить, а держаться с броненосцем «Петр Великий» в восточной части Средиземного моря, не теряя телеграфной связи с Петербургом[269].

Очевидно, руководство Морским министерством намеревалось следить за ситуацией не только в Египте, но и в левантийских владениях Порты, на подступах к Дарданеллам. Впрочем, П.А. Чебышев истолковал приказание по-своему, и вскоре броненосец под его флагом оказался в Тулоне, что вызвало недовольные запросы из Петербурга.

Так как непосредственное участие кораблей российского флота в событиях Египетского кризиса достаточно подробно описано в монографии Г.А. Нерсесова, мы коснемся лишь наиболее важных его аспектов[270].

Прежде всего отметим, что Морское министерство проявляло интерес преимущественно к судьбе Суэцкого канала, результатам обстрела фортов Александрии английской эскадрой и подробностям перевозки британских войск в этот порт. Как и следовало ожидать, Александрия досталась англичанам без особого труда. Сосредоточив там после резни 31 мая эскадру вице-адмирала Ф.Б.П. Сеймура, Сент-Джемский кабинет, судя по всему, поощрил командующего к решительным действиям. Во второй половине июня, дождавшись присоединения кораблей из состава эскадры Английского канала, под командованием вице-адмирала У. Доуэлла, и резервной, под флагом герцога Альфреда Эдинбургского, Ф.Б.П. Сеймур стал искать повода для применения силы. Воспользовавшись слухом о намерении египтян заградить входы в гавань минами, он пригрозил им репрессиями. Египетские власти слух опровергли, но на всякий случай распорядились приготовить к бою артиллерию береговых укреплений, а после того, как 24 июня адмирал потребовал прекратить эти работы, ответили резким отказом, который и послужил предлогом к бомбардировке,

25 июня, когда ее неизбежность стала очевидной, весь персонал российских консульств в Египте перебрался на стоявшие в гавани «Азию» и «Забияку». Вечером 27 июня И.М. Лексу вручили предупреждение британского генерального консула о предстоящей акции, с предложением эвакуировать всех российских подданных в течение суток, а утром 28 июня Ф.И. Амосов получил официальное письмо Ф.Б.П. Сеймура о запланированном на следующий день обстреле укреплений. Капитан-лейтенант немедленно телеграфировал об этом И.А. Шестакову, а тот доложил Александру III[271].

Спустя несколько часов оба военных корабля и пароход РОПиТ «Великий Князь Константин» вышли на внешний рейд. Покинули порт отряды контр-адмиралов: французского — Конрада, австрийского — Виплингера, американского — Никольсона и суда других стран.

29 июня, с восходом солнца, все они удалились в море, и в 7 ч флагман английской эскадры, броненосец «Александра», произвел первый выстрел. Те форты, где стояли старые гладкоствольные пушки, достались отряду канонерок кэптена Ч. Бересфорда и нескольким броненосцам, которые расстреливали укрепления стоя на якоре, по фортам же, вооруженным современными нарезными орудиями, отдельный броненосный отряд вел огонь на ходу. Бомбардировка продолжалась весь день и ненадолго возобновилась 30 июня. Из-за густого порохового дыма меткость огня крупнокалиберных корабельных пушек оказалась довольно низкой, но действие снарядов — весьма разрушительным. Ошеломленные им, да к тому же плохо обученные египтяне стреляли гораздо хуже противника, и потеряв убитыми и раненными до 2000 человек покинули форты, а затем город.

Другим, занимавшим И.А. Шестакова едва ли не с самого начала событий вопросом, был суэцкий. В дневниковой записи от 6 июля он упоминает письмо Н.К. Гирсу, в котором убеждал «послать "Забияку" для охраны Суэцкого канала, не только для наших судов, но и для тех, кто не будет иметь своих защитников. Таким образом, с услугою, будет фактически заявленное воззрение на то, что мы считаем канал общею собственностью»[272].