Морская раковина. Рассказы

Кто такие монтувио, объясняет сам писатель в своем очерке «Эквадорский монтувио», который получил широкую известность за пределами страны. В этом очерке Куадра без всяких литературных прикрас рассказал, что монтувио — это результат смешения трех рас; что в его жилах течет кровь европейца, негра и индейца; что нет на всем континенте людей более запальчивых и независимых духом; что, так же как и всюду, их грабят помещики, церковь, суд; что в их забитых душах начинает пробуждаться политическое сознание. Есть в очерке раздел, где изобличается пристрастие вертких молодых писак к теме монтувио. Это пристрастие раздражало Куадру. Раздражало потому, что большинство из них, в погоне за «местным колоритом» в самом легковесном смысле этого слова, пекли лубочные рассказы о жизни монтувио, изыскивая устрашающе детективные сюжеты, расцвечивая их, словно ярмарочный товар, атрибутами тропической экзотики. Очерк «Эквадорский монтувио» заслуживает отдельного разбора. А сейчас можно лишь добавить, что художественному освоению монтувийского края сопутствовало у Куадры глубокое и всестороннее изучение его географических, этнографических и социальных особенностей.

В латиноамериканской литературе ми найдем немало примеров, когда человек изображается лишь цветовым пятном в буйстве красок тропической природы или манекеном, обряженным в яркий национальный костюм. У Куадры мы не встретим ни того, ни другого. В центре его рассказов — всегда человек. И этот человек не заслонен тропическим солнцем, тропической сельвой и тропическими ливнями. Не экзотическими пейзажами с фигурами предстают перед нами рассказы «Гибель „Тереситы“», «Дезертир», «Гонорар», «Старая дева», а маленькими повестями о разных судьбах, о переживаниях и радостях человеческого сердца. И, пожалуй, вера в человека, вера даже там, где побеждают глухие страсти, зло, несправедливость, — вот что звучит почти во всех рассказах Куадры, начиная от крохотных карандашных зарисовок, где двумя-тремя линиями передано движение души, и кончая рассказами, где разворачивается история целой жизни.

Творчество Хосе де ла Куадры гуманистично, но в нем нет всепрощающей любви к человеку. И гуманизм писателя — это не «сострадательный» гуманизм, который нейдет дальше абстрактных призывов к милосердию. Хосе де ла Куадра жил в бурное время. Первая мировая война, Великая Октябрьская революция в России, наконец вооруженное выступление рабочих в Гуаякиле в 1922 году — обо всем этом не мог не задуматься молодой писатель. Мы не найдем художественного осмысления больших исторических событий в творчестве Куадры. Лишь в одном коротеньком рассказе о трогательной вере старого индейца в то, что Ленин — это святой, что в его власти отвести любое зло от бедного человека, появляется, да и то скороговоркой, слабо намеченный образ городского революционера, человека, пытающегося активно переделать мир. Куадра не всегда ставит вопрос «кто виноват?», а если и ставит, то не дает на него глубокого ответа. Но между обидчиками и обиженными: между индейской девчонкой Мосолыжкой и ее хозяином; индейцем Бальбукой и управляющим поместьем; между отупевшим от муштры негритянским парнем и его судьями четко проходит граница. И художественное мастерство, с которым талантливый писатель проводит эту границу, проводит на основе социальных мотивировок, на основе социального критерия, придает рассказам большую разоблачительную силу.

Есть у Хосе де ла Куадры «сквозной», отрицательный герой, который как бы символизирует бессердечие, насилие, алчность и лицемерие власть имущих. Это представитель буржуазного суда, порой адвокатишка маленького городка, порой полуграмотный ходатай по деревенским делам, крючкотвор. В таких рассказах, как «Гонорар», «Фальшивые монеты», «Кубильо, искатель стад» и других, Куадра показывает, какой неограниченной властью пользовались эти люди, держа в страхе бедняков и выжимая из них всеми правдами и неправдами последний грош.

В рассказах Куадры (за исключением двух-трех) не ощущается желания увлечь, поймать читателя острым, эффектным сюжетом, необычностью ситуации. Даже там, где художественно воссоздается случай из полицейской хроники, в фокус рассказа попадает отнюдь не внешняя сторона фабулы. Не о преступлении, совершенном в тропической чащобе, рассказ «Сельва в пламени», а о семи различных характерах, о первозданном поклонении красоте, которое живет в душах темных индейцев и негров. А легкая, серебристая «Морская раковина», чем-то напоминающая мелодию без слов, — это откровенное желание Куадры доказать, что рассказ, где ничего особенного не происходит, тоже может тронуть читателя.