Морская ведьма

– Любопытно, – насмешливо протянула Марихат. – А как, по-твоему, после обращения, мне делить свою привязанность между тобой и Ворикайном?

Ардо поморщился:

– Ты всё его любишь?

– Это мы уже выясняли.

– Что ж? Если он так много значит для тебя, мы можем жить втроём.

– Прости? – поморщилась Марихат. – Я не совсем поняла тебя? Втроём?

– Да. Втроём. А там уж как пожелает дама, по очереди или вместе…

Тон его был слегка насмешлив, взгляд – колюч, но, насколько поняла Марихат, он не шутил.

– Вижу, тебе моя идея не слишком нравится? Но что поделать, если каждый из нас по-своему дорог другому.

Ардор чуть придвинулся и уже привычным жестом погладил щёку Марихат, но она резко дёрнулась в сторону:

– Что такое? Так неприятно? – усмехнулся Ардор. – А знаешь, ты похожа на статую.

Марихат нахмурилась:

– Прекрасное изваяние, лишённое эмоций.

– Я не лишена эмоций! По мне, так их в данный момент слишком много!..

Она не придумала ничего лучше, чем глядеть прямо в его алые, как кровь, глаза. Хотела продолжать говорить, но тело неожиданно словно перестало её слушаться.

– Ты так мало знаешь о наших, теперь уже почти общих, способностях, – мягко проговорил Ардор. – Тебе нужно будет научиться выстраивать защиту от воздействия таких, как я. И первое, что для этого предстоит сделать – не смотреть в глаза.

Он придвинулся вплотную, обнимая Марихат за талию:

– Не бойся. Больно не будет.

Обнажив клыки он резко поднёс запястье левой руки и прокусив вену, протянул руку к губам Марихат.

Странная пытка! Сладкая и жгучая. Тело, ставшее чужим, не утратило восприимчивости. Вместе с кровью инкуба по иссыхающим венам побежало тепло, заструилась жизнь. Её словно затягивало в бездонный омут.

Поздно плыть. Уже не выплыть!

Там, на глубине нечем дышать. Но уже неважно.

Уже ничто не важно.

– Марихат?..

Она не желала отстраняться. Он сам принудил её, не посчитавшись с её желанием, так пусть теперь изопьёт ту же чашу, что и она. Пройдёт через боль, через страх.

– Эй, Змейка, хватит! Достаточно!

Но ей не было достаточно! Если уж она проиграла, она и его заплатить заставит! За всё!

Схватив Ардора за нелепый пышный воротник, она жадно притянула его к себе. Её пальцы сжались на его горле.

Ардор не сопротивлялся. Лишь задумчиво уставился ей в глаза.

Понимая, что на самом деле готова убить его, чувствая, как все чувства её ломаются, словно битое стекло, Марихат отпрянула:

– Я ненавижу тебя, Ардор! Я не прощу тебя никогда!

– Отлично! Уже лучше. У тебя весьма своеобразная манера ненавидеть. И если ты признаёшься в ненависти мне, есть надежда, что в новом союзе удастся обойтись без лорда Ворикайна.

Марихат, дрожа, отшатнулась, отирая с губ капли крови с руки Ардора. Вот, казалось бы, всё и решилось? А сколько пафоса было в мыслях, сколько высоких помыслов? А что на деле? Это же просто жалко!

– Из тебя выйдет очаровательный монстр, ядовитая маленькая змейка, – улыбнулся ей Ардор.

И что? Вот так просто сдаться? Выходит, они победили?

Марихат буквально каждой клеточкой чувствовала изменения в собственном теле, чувствовала, как вместе с током крови меняется её тело. Она перерождалась, и изменить это, казалось бы, невозможно.

Отступив, она метнулась в лес. У неё не было никакого плана. Просто невыносимо было стоять и бездействовать. Невыносимо видеть это белоснежное, как гипсовая маска, полуженском неживое лицо. Знать, что за каждой веткой за ней могут следить такие же монстры. Притаившись, ждать, как волк – добычу, как ворон – крови.

От одной мысли, что все её надежды, чаяния и планы легко пошли прахом, не просто оставляли по себе чувство горечи и глубокой обиды – жалили, поднимали в душе осадок дикой злости и упрямство, на котором Марихат не раз и не два удерживалась и выживала раньше.

Только теперь не выжить. Фактически она уже мертва. Даже то, что на такой скорости она не чувствовала ни малейшей усталости, дыхание не сбивалось (потому что как может сбиться то, чего нет?) свидетельствовало о необратимости текущих процессов.

Удивительно, но в тот момент Марихат заставлял двигаться вперёд не инстинкт самосохранения, не жажда жизни, а только упрямство и злость. Что угодно, лишь бы не дать этим тварям взять над ней вверх. Только не на этот раз, только не снова!

Она не видела в их действиях ни заботы, ни желания сохранить ей жизнь, она не верила им. Даже страх потерять себя, переродиться, слиться с тёмной стороной собственного «я» больше не был так силён, как несколько часов назад.

Марихат овладел злой дух неповиновения и желания поступить по своему, наперекор всем и всему, может быть, даже логике и здравому смыслу.

Когда перед ней блеснуло маленькое лесное озеро, больше походящее на болото, это показалось спасением и решением, последним шансом. В лучах уже угасающей перед рассветом, до которого оставалось не больше часа, луны, оно слегка искрилось, покрытое рябью от поднимающегося на рассвете ветерка.