Морская ведьма(СИ)

Пошатываясь, Эдмунд встал, чувствуя себя полностью исчерпанным. Не сразу услышал он новые воинские кличи, не сразу понял, что имперцы больше не желают скрестить с ним мечи, а напротив стремительно разбегаются во все стороны. Потом он услышал торжествующий визгливый смех, затем громкое ржание и над головами сражавшихся взмыл белый конь. На нем, хохоча и размахивая чьей-то отрубленной головой, восседал стройный всадник с длинными золотистыми волосами. В другой руке он держал знамя доселе еще не виданное на поле боя - красное с поднявшейся на дыбы белой лошадью.

Знамя Кента.

Иггенсбург праздновал победу. После разгрома под стенами города имперская армия перестала существовать- одни погибли при самом штурме, другие- во время отступления, превратившегося в паническое бегство. Лишь немногим удалось оторваться от преследования. Тех же, кто попал в плен ждала еще менее завидная участь: вдоль стен замка тянулись виселицы, в которых качались тела пленников, также как и на столбах установленных вдоль дорог - так приходилось приносить жертвы Одину, после того как имперцы сожгли все священные рощи. Других пленников топили в море или в болоте как подношение богам моря и земли.

Осада истощила сельскую округу Иггенсбурга - после имперских реквизиций, в редкой крестьянской семье можно было найти хотя бы курицу, не говоря уже о более крупной скотине. Опустели окрестные леса и болота - дичь выбили боссонские лучники. Однако праздничный пир все равно состоялся - высадившиеся союзники были настолько уверены в своей победе, вели за флотом несколько кораблей доверху груженных разнообразной снедью, а на одном из них привезли овец, свиней и даже быка.

Пока простой народ на улицах упивался дрянным пивом, знать пировала в тронном зале наместника Иггенсбурга. Вдоль стен стояли огромные столы, на которых, покрасневшие от натуги трэли таскали из кухни огромные блюда с дымящимся жареным мясом, зажаренной целиком дичью, жареной и копченой рыбой, пирогами с мясом, грибами и ягодами. В окованные золотом и серебром рога рекой лились пиво, эль и южное вино, поглощаемые пирующими в огромных количествах. Между столами ходили полуобнаженные рабыни, в золоте и мехах, соблазнительно улыбаясь воинам; кривлялись карлики и прочие уродцы; скальды и скоморохи распевали хвалебные песни.

За столами собрался весь цвет союзного воинства: светловолосые саксонские тэны и эрлы, поднимали тосты вместе с князьями и боярами Люти, мерсийские жрецы Одина в темно-синих плащах о чем-то спорили с закутанными в черное волхвинями Мары- сейчас никто бы не признал в этих бесстрастных, рассудительных женщинах яростных демониц с распущенными волосами, что метались среди лютичей, завывая словно волчицы, вдохновляя их убивать во имя Богини Смерти. Были тут и фризские герцоги и старейшины эстов и узкоглазые финские шаманы, - все, чье слово имело вес и значение среди всего разношерстного воинства, одержавшего ныне победу. Все они ели, пили, смеялись ужимкам уродцев и, разумеется, раз за разом провозглашали здравницы в честь стоящих у стены трех тронов, на которых восседали хозяева пира.

Правый трон занимал Эдмунд- одевший по такому случаю плащ из лисьих шкур- подарок от лютичей. В этой одежде было нестерпимо жарко, но принц не жаловался, даже учитывая то, что под плащом носил кольчугу. На шее принца красовалась золотая гривна, однако других украшений он решил не надевать - не считая железного перстня с валькнутом. Будто случайно он подносил его к губам, с удовольствием ощущая укусы острых шипов. Махнув рукой он подозвал слугу и тот с поклоном протянул ему рог, полный местного яблочного эля. С наслаждением Эдмунд глотнул ощущая как крепкий напиток щиплет израненные губы.

Слева сидел Ягморт из Люти- гигант в черных доспехах, не снимавший их даже в пиршественном зале. В руке он держал огромную кость, сдирая крепкими острыми зубами полусырое кровоточащее мясо. Рядом стоял трэль, державший в руках огромное блюдо - Эдмунду уже доносили, что готовили Ягморту привезенные им рабы и что мясо, которое он жадно пожирал не было ни свининой, ни говядиной.