Морская война на Адриатическом море

Италия, действительно, объявила официально о своем нейтралитете лишь 3 августа, после того как Германия объявила войну Франции. Но уже вечером 31 июля римское правительство сообщило германскому послу: "Война, начатая Австро-Венгрией ... носит агрессивный характер, который не соответствует оборонительному характеру Тройственного союза, Италия не сможет участвовать в этой войне". Утром 1 августа этот ответ был сообщен французскому послу в Риме Барреру и немедленно был им передан в Париж. Впрочем было известно, что Италия не объявила мобилизацию и что ее эскадры оставались рассредоточенными: первая находилась в Бриндизи, а вторая - в Гаэте. Ее позиция не внушала сомнений, и морская обстановка в корне изменилась в связи с этим в нашу пользу. Однако до момента официальной декларации нейтралитета в западной части Средиземного моря было необходимо принять должные меры предосторожности; тем не менее, непосредственные заботы в отношении обеспечения переброски войск были низведены к тем, которые вызывались наличием на театре Goeben и Breslau, способных, правда, произвести опасный рейд в зону воинских перевозок, но не непрерывно воздействовать на таковую, чего можно было бы опасаться со стороны итальянского флота.

Против германских крейсеров адмирал де Ляпейрер мог рассчитывать на содействие английской эскадры, но только, само собой разумеется, в случае, если бы Англия сделалась нашим союзником. Первый лорд британского адмиралтейства Уинстон Черчилль 21 июля имел даже намерение усилить эскадру адмирала Мильна, посылкой четвертого линейного крейсера New-Zealand, чтобы более надежно обеспечить безопасность наших транспортов. Решение не было принято, но 30 июля командующий английским флотом Средиземного моря был предупрежден о том, что "если бы вспыхнула война и Англия оказалась бы в нее втянутой бок о бок с Францией ... ее первой задачей было бы помочь французам в переброске их африканской армии, преграждая путь, а если представится случай, вступая в бой с германскими быстроходными кораблями, в особенности с Goeben, который мог бы воспрепятствовать этой операции." В то же время, когда адмирал Мильн получил эти инструкции, его французский коллега был осведомлен об этом личным письмом морского министра, датированным 29 июля.

Таким образом 1 августа, к началу мобилизации, обстановка сложилась следующим образом: неминуемая война с Германией и Австрией, почти несомненный нейтралитет Италии, возможность союза с Англией при отсутствии каких бы то ни было обязательств, которые позволяли бы на него рассчитывать наверняка, но если бы этот союз осуществился - немедленная и активная поддержка со стороны Англии. Основной задачей командования морскими силами являлось обеспечение скорейшего прибытия во Францию африканских войск, при наличии приказа в точности осуществить план их переброски в том виде, в каком он был утвержден.

Бегство Goeben и Breslau

Флот, большие маневры которого закончились 21 июля, с 25-го был сосредоточен в Тулоне. Были вызваны находившиеся в отпуске, выгрузили учебные боевые припасы, доукомплектовали свои экипажи и с 28 июля находились в боевой готовности, ожидая приказа из Парижа о выходе в море.

Однако в его составе отсутствовала одна из его лучших единиц, Jean-Bart, эскортировавший линейный корабль France, на котором президент республики отбыл в Россию. France, едва законченный постройкой, отправился без своих боевых запасов, которые еще не были готовы: в результате в Тулон под эскортом Jean-Bart должен был прийти фактически невооруженный корабль. Оба линейных корабля пришли 1 августа в Дюнкерк, 8 августа они перешли в Брест, приняли там учеников военно-морского училища и тотчас же направились в Средиземное море.

1 августа, по приказанию морского министра, 2-й дивизион подводных лодок, эскортируемый Jurien de la Graviere, ушел в Бизерту, куда он прибыл 3 августа.

Главнокомандующий не располагал свежими сведениями о германских крейсерах. Он знал только, что Goeben 23 июля был в Тирано, недалеко от Пола, a Breslau 27-ro июля находился в Дураццо. Но в 17 часов 2 августа он узнал от морского префекта Бизерты, что радиостанция мыса Бон перехватила шифрованную радиограмму Goeben, который по-видимому находился у побережья Туниса (тогда еще не было радиопеленгаторных приборов, чтобы определить направление передачи). Полагая, что появление Goeben в этом районе создает угрозу для переброски войск, первые транспорты с которыми должны были выйти 5 августа, и пользуясь правом, которое ему было предоставлено, главнокомандующий приказывает свести эти транспорты в конвой и предписывает резервной бригаде и Jaureguiberry на следующее утро выйти в море, идти на соединение с транспортами в Алжир и их эскортировать.