Морские досуги №2

Но Вовка Гринёв, что-то не очень над сопроматом усердствовал. Сопромат – сжатие, кручение, растяжение… А он взял и "болт забил". Ему, видите ли, практиковать хотелось. Девушка у него с кафедры химии была, дочка капитанская – Машенька. В теле стройная. Глаза серьёзные – голубые, строг-га-ая… На кафедре химии – все женщины строгие. Мужчин там не было, одни женщины, вот и строгие. А Вовка там практикует. Химию мы, правда, на втором курсе ещё всю сдали, но у него к химии особая тяга была – органическая. Мы все на лекции по сопромату, а Вовка, в хим. лабораторию – практиковать. Мы, Гука и Лагранжа охватить не можем, а он с Лавуазье, Машей и Менделеевым на короткой ноге. Многие завидовали… А то!

А тут экзамены – "выходи бороться! " Нашёл Вовка конспектик поприличнее, у тех, кто уже Рубикон перешёл, засел штудировать. Третий курс, не хухры-мухры, опыт в сдачах имеется, да и Вовка – не отставной козы барабанщик, с головой и память – молью небита.

В общем, в день экзаменационный шагнул к столу, ничтоже сумняшеся, взял билет и стал готовиться к ответу. С неба звёзд мы не хватали, науку брали попой!.. А то!

Но помимо причуд мнемоники, на кафедре Сопротивления материалов, ещё одна причуда была… На экзаменах; теорию – в два вопроса, на месте экзаменатору рассказываешь, а третий вопрос – задача, у доски решаешь, с объяснением… Это как – лебединая песня. Ну не перед смертью, естественно, а перед тем – как вроде мужчиной стать. На кафедре этой женщин не было, чисто мужская кафедра. А мужикам – что к стенке, что к доске, всё едино, главное, чтобы героику событий видеть.

Вовка Гринёв теорию Маньковскому отмямлил. Употел даже. А задачу – будьте добры, на подиум!

Вышел. Стоит, мнётся, не знает с чего начать. Задача на кручение консольной балки.

– Ну-с, молодой человек, с чего начнёте решение? Смелее, смелее, балка не отвалится…

– С определения момента…

И Вовка почувствовал, что вокруг него запахло химией.

– Та-ак… Ну – тис, и какая формула для этого момента?

Вовка, подумав, начинает дрожащей рукой карябать мелом на доске формулу, а вслух шпарит мнемонику:

– … Мужчина = Любит Женщин Изящных … M = L G I.

– Э…, молодой человек, у нас не зачёт по словесному фольклору!?… Это я вам для запоминания давал… Вы же в инженеры готовитесь, вот и терминологию, соответствующую используйте… Что такое – L? Что такое – I?…

Но Вовка сделал вид, что – он контужен сразу на два уха, и ничего не слышит. Это по Станиславскому – театр с вешалки начинается, а у курсантов он от доски начало берёт, или от стенки… Это, кому как повезёт.

Пока Вовка колдовал над решением "момента", к дверной щели экзаменаторской припали голубые глаза Машеньки. Не выдержало сердце девичье, поболеть прибежала. Знал бы Вовка, какая волна аквамарина тревожила васильки глаз. Как сосредоточенно и напряжённо вслушивалась Маша в каждый вздох, в каждый шорох, издаваемый им у доски."… Вот он… почти рядом… Удачи тебе – милый… "

– Ну – тис, молодой человек… Что-то долго Вы считаете… Так-так… Дальше, что определять будете?

– Момент кручения…

Вовка интуитивно угадывал.

– Хорошо, определяйте… И какова же формула?

– Момента кручения? – переспросил Вовка.

– Момента кручения… – подтвердил Маньковский.

– А-а!! – радуясь без границ, возликовал он, быстро выводя латинские буквы и вслух декламируя мнемонический текст, —

…Машка крутит = Ляжкой Жопой и Пи****… Mкр. = L G I P.

Услышав такое…, Маша растерялась и замерла. Лазурные озерки помутнели, потупились, и горючая слеза перечеркнула румянец щёк."… Ах!.. Вот ты какой…", и маленькие каблучки раздробили тишину коридоров о дубовый паркет, "… прочь… прочь…, а я – то думала… " Она убегала и уже не слышала ни возмущений профессора Маньковского, ни лепет Вовкиных извинений… Не слышала… и слышать уже не желала.

– Молодой человек, – возмущался профессор, – соизвольте ответить, что за скабрёзность в выражениях Вы употребили к этой невинной формуле? Откуда Вы черпаете этот острожный жаргон?…

– Из конспекта… – буркнул Гринёв, засыхая на корню и обливаясь краской стыда.

– Николай Савельич, – обратился Маньковский, к своему коллеге, принимающему экзамен за соседним столом, – Вы слышали мнемоническую трактовку формулы в современной интерпретации?

– А-а, – устало махнул рукой тот, – чем бы дитя, не тешилось…

Сопромат Вовка сдал. Поставили ему "жидкий" трояк, учитывая прежние заслуги в теоретической механике и теории деталей и машин. Но перед Машей пришлось оправдываться долго. Ведь любая глупость в нашей жизни, как смерть: мёртвый не осознаёт, что он мёртв, но другие от этого страдают… А то!

Сергей Акиндинов Куриная история Из цикла «Друзьям подводникам»