Морские досуги №5

— Если бы это было возможным, дорогой мой корейский друг, и ты думаешь, что что-то решило? Застрелишь ты, к примеру, Душмана (Душман — кличка адмирала Душенова — командующего флотом) или Учителя (Учитель кличка командира эскадры контр-адмирала Доскаля), а на их место встанут тут же десятки, таких же если не хуже Душманов и Учителей, которые будут рвать и уничтожать наш флот. Ты посмотри, какая пена повылезала откуда-то. Прохиндей на прохиндее, мошенник на мошеннике. Систему менять надо. А кто ж ее сменит? И кто нас допустит ее менять? У них знаешь, какая защита.

Он опять ударил по струнам, намереваясь продолжить песню, но Ким его перебил.

— Леха чего ты хандришь — Ким уселся на вращающийся стул, прикрепленный креплением к палубе каюты, крутанулся по кругу, и продолжил — если ты ничего не можешь изменить, то надо пристроиться к этой системе, и гадить ей изнутри. Пока она не развалиться.

— Ты ей уже не нагадишь. Вон ребята на «Бресте» встали на рога и не дали прохиндеям угнать «Брест» за рубеж. И что? Все равно угнали «Брест» в

Китай — он усмехнулся — а их с флота выкинули, как нагадивших щенков. Даже особняков, таможенников и погранцов ихних и ванинских турнули со службы. Тех, которые их поддержали. Но систему эту, уже не сломаешь. Флот пропал. Из этой Цусимы нам не вылезти. Звания присваивают за баксы. Хочешь каплея плати четыре тысячи зеленых, хочешь кап три пять, а кап два восемь, кап раза десять, а адмирала все двадцать. Платят же и за звания, и за ордена.

— Согласен с тобой — Ким посмотрел на штурмана своими черными глазами — я тоже офицер, наверно единственный из наших приморских корейцев морской офицер. Мной знаешь, как гордились? А что теперь? Я даже в море после системы почти не ходил. Когда мазут по кораблям развозили, вместо проданных прохиндеями танкеров — это не в счет. И что мне звания за баксы, заработанные родителями звания получать? Или самому зарабатывать?

— Тогда вперед в корейские адмиралы Саня. Таких еще нет в нашем флоте. Можем со своего корабля медь и бронзу продавать на рынке. Вон со «Стойкого» мичмана придурки поснимали бронзовые кингстоны на продажу, и он сразу стал «Неустойчивым», вместо «Стойкого» и опрокинулся у причала. Куда его теперь. Под газорезку. Америкосы с радостью пришлют своих резчиков, чтобы наш флот почикатъ на иголки для наших ткачих, как мечтал сделать Ленин. А ведь он только три года, как пришел из Питера. Штурман опять сел на своей койке, опять отложил гитару, вытер выступившие слезы рукой, тяжело вздохнул:

— Давай любимый мой Кимушка по чайку выпьем, единственное что осталось нам.