Морские КОТики. Крысобои не писают в тапки!

Вернее, танцем это было назвать очень сложно. Скорее это было похоже на брачные пляски животных или на ритуальные содрогания первобытных людей. В этом выступлении не было места рассудку, перед пещерным, туземным ритмом барабана, взывавшим к самым корням человеческого существа, отступали все правила. Нелепые движения этой пляски, исполняемой пьяным стариком на котурнах, нарушали все законы пластики и культуры танца.

Цивилизация отступила на второй план и исчезла, остался только человек, танцующий среди камней, на фоне бескрайнего моря, освещённый лишь солнцем. Больше не было никаких законов, одно лишь экстатическое единение с мирозданием, где всё кружилось в безумном танце: небо и земля, звери и люди, жизнь и смерть, боль и наслаждение. Наконец, когда недоумение зрителей достигло своего предела, артист неожиданно запел на древнегреческом, стараясь придавать своему треснутому дрожащему голосу глубину и мощь:

О, гряди, Дионис благой,
В храм Элеи,
В храм святой,
О, гряди в кругу хариты,
Бешено ярый,
С бычьей ногой,
Добрый бык,
Добрый бык!

Весь древний амфитеатр пришёл в волнение, зрители вскакивали со своих мест, громко переговаривались и призывали жюри остановить возмутительного шута. Послышался топот ног, свист, кто-то закричал: «Хватит! Уберите же его наконец со сцены! Это какая-то вакханалия!» Но мудрый Сократис, спокойный, как древние скалы, взяв микрофон, невозмутимо заявил:

— Да-да, вы совершенно правы, это и есть самые настоящие безумные пляски, посвящённые Вакху. Не бойтесь, лучше возрадуйтесь, потому что нас посетили великие Дионисии. И пожалуйста, позвольте артисту закончить выступление.

Зрители послушно смолкли до тихого ропота и уже с гораздо большим вниманием стали следить за безумной пляской. В какой-то момент весь зал будто бы вошёл в сумасшедший ритм, задаваемый барабаном, на задних рядах даже стали приплясывать в такт, свободно отдавшись этой оргии единения с окружающим миром. Тем временем возмутитель спокойствия, бесчинствующий на сцене, окончательно вошел в раж.

Он подхватил виноградную гроздь со столика жюри и принялся кидать ягоды в зал. Толстый рыжий кот, все выступление катающийся по сцене, весьма талантливо изображая, будто он напился валерьянки, принялся дико орать и кувыркаться, молотя по сцене подпаленным хвостом.

В конце концов неизвестный артист в маске споткнулся о своего кота и рухнул на камни сцены с высоты своих котурнов. Глиняная амфора полетела в сторону и разбилась, обдав возмущённое жюри брызгами красного вина. Тимпан вырвался из рук пьяного сатира, описал в воздухе широкую дугу и на глазах ахнувшего зала приземлился прямо на почтенную голову Теодолоса, увенчав именитого режиссёра подобием древнего шлема.

Наконец, когда смешанный шум ликования и негодования затих, на сцене остался лежать старый артист в маске, его впалая грудь тяжело вздымалась, а на его коленях сидел такой же старый рыжий кот. Повисла потрясающая тишина. В этом безмолвии великий Сократис спокойно встал, убрал с головы тимпан и, подойдя к поверженному артисту, снял с него маску. Под ней оказалось потное и красное от безумного танца лицо старого комика в обрамлении спутанных седых и рыжих волос. Сократис помог встать несчастному и, по кипрскому обычаю, дважды расцеловав артиста, обратился к собравшимся с речью:

— Сограждане! Последние годы в бесконечной погоне за ускользающим будущим мы стали забывать наше прошлое. Похоже, что и великие Дионисии, предтеча и основа нашего театра, тоже оказались нами забыты. Мы разучились веселиться и предаваться божественному безумию, и только лишь этот чужеземец сумел напомнить нам, как мы были свободны и радостны. Я благодарен ему за это. Конечно, главный приз фестиваля уже вручен нашей прекрасной соотечественнице, и менять это решение нет нужды. Мы найдем способ выразить малую толику благодарности за разбуженные воспоминания. Я от лица жюри принимаю решение наградить артиста специальным призом фестиваля — золотым венком!

На сцену внесли золотой венец. Это был воистину щедрый и, надо заметить, весьма дорогостоящий подарок от благодарного режиссёра. Сократис лично водрузил приз на голову вакхическому танцору. Артист, выглядевший совершенно помятым и подавленным, попросил микрофон и произнес несколько слов на русском языке, после чего произошло нечто на самом деле невероятное и неслыханное. Старик сорвал со своей головы золотой венок и могучим движением дискобола швырнул его далеко в находящийся за сценой обрыв.