Морские КОТики. Крысобои не писают в тапки!

Эта прекрасная, невероятно талантливая, несмотря на свой юный возраст, девушка, в компании своей потрясающе артистичной кошки, исполнила танец, который заставил весь зал аплодировать стоя и даже растопил сердца обычно пребывавшего в олимпийском спокойствии многоопытного жюри. На наших глазах будто бы возрождалась древняя магическая мистерия, искусство тех времен, когда человек и животное говорили на одном языке и на одном языке общались с природой и богами. Вся космогония нашей Вселенной, оживлённая огнём пылающего любовью сердца, предстала перед зрителями. В этом танце была и могучая сила древних эпосов, и гибкость оливковой ветви.

Безусловно, талант такой силы мог родиться только в Греции, вскормленный гениальными примерами мудрости, чувственности и гармонии. Прекрасная девушка и великолепная эгейская кошка рождались и умирали, падали, чтобы через мгновение воскреснуть, взлетев, как Феникс из пепла. И все это происходило под самый странный аккомпанемент, который когда-либо звучал в театре, — кошачье пение. Тёмный кот с загадочным взглядом тянул свою странную песню, сидя на колонне в глубине сцены. Сперва это вызвало недоумение зала — ещё бы, на первый взгляд это могло показаться обычным мартовским воем, песней любви и страсти, которую весенней порой исполняет каждый кот. Но потом, когда пение кота стало удивительным образом вплетаться в рисунок танца, стало его частью, тогда этот вой превратился в магическую песнь самой природы, сложился в торжественный гимн бытия, симфонию радости и печали.

Воистину мы стали свидетелями по-настоящему великого искусства, осенённого самим златокудрым покровителем талантов Аполлоном. Танец был выверен с потрясающей филигранностью, эмоциональность содержания сочеталась с бесстрастной точностью исполнения, но при этом если бы вы только могли увидеть, как поющий кот смотрел на танцующую кошку! И как она смотрела в ответ! Если это не любовь, значит, это актёрская игра небывалой силы. Зал рыдал и аплодировал без остановки, наконец, когда установилась тишина, председатель жюри, сам великий Сократис, поднялся со своего места в первом ряду. Теодолос недавно отпраздновал свой сто пятый день рождения, однако, несмотря на это, он вышел на сцену, чтобы лично поздравить артистов. Мало кто удостаивался такой чести. Древний, как сами камни театра, глава жюри расцеловал свою соотечественницу и приласкал четвероногих артистов.

Многим известно, что знаменитый режиссер является страстным кошатником. Сам родом из небольшой средиземноморской деревушки, Сократис с детства лечил и выхаживал больных и раненых котят, а теперь, на закате лет, превратил собственную виллу в кошачий питомник, куда собирает со всего Кипра кошек, нуждающихся в помощи и уходе. Было видно, какое колоссальное впечатление произвело на старого режиссёра выступление госпожи Христофорос и её кошки.

Этот замечательный человек, давший путёвку в жизнь десяткам, если не сотням, молодых авангардных театральных коллективов, после краткой поздравительной речи вручил молодой актрисе главный приз фестиваля — сертификат на открытие собственной театральной площадки, подписанный самим мэром! Госпожа Христофорос не могла скрыть слёз радости, овации продолжались до тех пор, пока она не покинула сцену в компании некоего интеллигентного джентльмена с чёрным котом, который вышел поздравить её и вручить роскошный букет красных роз.

Казалось бы, что на вручении главного приза основные события этого прекрасного театрального вечера на тёплых камнях Куриона, обдуваемых свежим морским ветром, должны были закончиться, но на самом деле всё самое странное и удивительное ещё оставалось впереди. В программе фестиваля оставалось ещё одно выступление, проходящее вне конкурса, и когда зрители, наконец успокоившись, утёрли слёзы, на сцену был приглашен последний участник. Одет он был, на редкость для фестиваля, обычно блещущего новаторскими и современными костюмами, в традиционные греческие одежды — красный плащ-гиматий был наброшен поверх белого хитона, лицо закрывала хохочущая бронзовая комическая маска, но на ногах были надеты котурны трагика. Несмотря на костюм и маску, было заметно, что артист не молод и находится не в лучшей физической форме. С трудом справляясь с котурнами, он вышел на сцену с амфорой в одной руке и тимпаном в другой. Возле ног артиста вился неуклюжий рыжий кот с опалённым хвостом.

По рядам немедленно прокатился рокот возмущения, подобный гневному рокоту морского прилива, — было очевидно, что артист пьян! Да он и сам не скрывал этого, щедрыми глотками пил вино из глиняной амфоры! Все взоры обратились на Сократиса Теодолоса, однако старый режиссёр хранил молчание, будто бы предвидя удивительное и странное представление, развернувшееся вслед за этим. Артист влил в улыбку своей бронзовой маске ещё одну добрую порцию вина, поставил амфору на камни перед носом у жюри и, ударив в тимпан, начал свой танец.