Морские небылицы восьмидесятых, или «Антилопа»

– По-нят-но, – веселится Стрельба, протягивая лейтенанту его мокрую фуражку. – Идти-то в состоянии?

– Само собой, – нарочито бодро выдаёт Стариков и, придав лицу нарочито беззаботный вид, спрашивает: – Как вас зовут, товарищ старший матрос Стрельба?

– Меня-то? – удивляется тот, – Сашка, – но тут же, посуровев, докладывает по уставу: – Старший матрос Стрельба… Александр, боцман-артиллерист РТ-229.

– О, так мы с вами, получается, с одного экипажа, – радостно восклицает лейтенант. – Очень приятно, товарищ Александр, боцман «Антилопы», – протягивает руку. – Значит, будем знакомы, а я – Феликс, то есть лейтенант Стариков, – поправляется, – Валерий Феликсович.

– И мне приятно, – чуть заметно улыбаясь, отвечает огромный суровый вахтенный и, высвободив от поднятых вещей свою широченную ладонь, крепко жмёт руку нового командира. – Давайте-ка я вас провожу, товарищ… лейтенант.

– Не возражаю, – кивает тот, протягивая ключи от своей каюты.

Боцман переваливающейся с ноги на ногу походкой в такт амплитуде движения палубы, без труда маневрируя между кран-балкой, вьюшкой и надстройкой, ловко ныряет внутрь корабля, быстро добравшись до массивной железной двери тральщика по левому борту.

Феликс же, копируя его странные движения, пытается не отстать, из-за чего на полном ходу вновь прикладывается лбом теперь уже о низкий косяк двери, влетев в тёмный внутренний коридор корабля.

– Задрайте переборку, товарищ командир, – слышится уже откуда-то изнутри звонкий голос матроса, – и включите свет, а то лоб расшибёте с непривычки, – запоздало командует, гремя уже ключами где-то в трюмах. – Пакетник справа от броняшки.

– Вот спасибо за своевременный совет, – обиженно бормочет себе под нос Феликс, потирая раздувшуюся шишку на лбу. – Уже расшиб, зато нога чудесным образом перестала болеть.

Не без труда захлопнув за собой тяжёлую бронированную входную массивную дверь, Феликс не сразу, но всё-таки нащупывает в темноте массивный железный электропереключатель. Тусклая жёлтая лампочка под низким потолком у разбегающихся в разные стороны кабель-трас мягко освещает внутреннее пространство. Крохотное помещение два на два метра густо усеяно многочисленными входами и выходами: три глухих люка вниз, одна капитальная бронированная дверь наружу и четыре лёгких дверки-лаза во все четыре стороны света.

– Товарищ лейтенант, спускайтесь в кубрик, – прерывает созерцание лейтенанта приглушённый голос матроса из глубины корабля.

– У-у-у, – приложившись в третий раз на развороте о ближайший выступ кабель-трассы, всхлипывает Феликс и, неуклюже скатившись по крутому трапу вниз, чудом не врезается в очередной косяк у узкого прохода в дверь командирской каюты.

– Вот ваши апартаменты, – лукаво улыбается приключениям лейтенанта Стрельба, шумно откатив в сторону дверку командирской каюты, расположившейся на входе в матросский кубрик.

– О, Ларуня! – удивлённо восклицает Феликс, заприметив внутри неё на письменном столе небольшую симпатичную чёрную крысу с белой грудкой. – Давно не виделись. Ты не меня ль здесь дожидаешься?

Командирский люкс, отгороженный от матросского кубрика лишь лёгкой переборкой и движущейся вбок на роликах малюсенькой дверью-купе, судя по обилию оставленных крысой фекалий, давно пустовал, а потому не мог быть ею не облюбован. Ларуня, словно узнав голос Феликса, без страха и, как говорится, упрёка воззрилась на него, шевеля своими потешными усиками.

– Ларуня? – с негодованием выдыхает боцман и, безапелляционно выхватив свой дежурный штык-нож из ножен, без спроса ринулся на неё, пытаясь настигнуть симпатичную бестию.

Крыса же не сразу, словно наигравшись вдоволь с беспокойным матросиком, в какой-то неуловимый для него момент вдруг просто исчезает, словно испарившись в пространстве, оставив боцмана в нелепой воинственной позе посреди малюсенькой командирской каюты.

– Я за этим зверем уж как год охочусь, – виновато поясняет свою несдержанность матрос безудержно хохочущему на этот раз лейтенанту. – Всех крыс на корабле повывел, а эту, ненормальную, не могу, она все ловушки с презрением обходит, а наша корабельная кошка из-за неё так вообще сбежала.

– Да знаю-знаю, сам когда-то ловил её, – отсмеявшись, весело кивает Феликс, вдруг забыв обо всех своих сегодняшних ударах судьбы, обрушившихся на него. – Она и меня не один раз вокруг пальца обвела.

– Ка-ак? Когда? – вскидывает брови боцман.

– Да было дело, – задумчиво цедит Феликс, мечтательно улыбнувшись чему-то своему, давнему, приятному, – на «Юрковском».

– Ого! – недоверчиво тянет Стрельба. – Да неужели на том самом, боевом морском тральщике, последнем довоенном, что списали в прошлом году.

– А то каком же ещё?!

– Здо-ро-во, – по слогам уважительно тянет молодой боцман, – а я-то его лишь раз издалека, когда в гавань по распределению из учебки прибыл, у заводской стенки видел. Может, расскажете?