Морские нищие

— Крови-то в них, думаю, маловато было после стольких месяцев голодовки, — возразил Мей. — Пять палачей с помощниками работали бессменно, пока не упали от усталости… Тогда оставшихся триста гарлемцев связали по двое, спина к спине, и утопили в озере.

— Расскажите об Алькмааре, — попросила Тория тихо.

Мей протянул руку и бережно дотронулся до своего посоха.

— Алькмаару было бы тоже плохо, если бы не придумали одно дело. Только дело это больно серьезное: город спасет, а кое-кого разорит.

— Да что такое, скажи на милость?.. — заволновалась старуха.

Тория вся превратилась в слух. Дети прижались к коленям матери.

— А вы ничего не замечаете на своих лугах?

— Вода прибавилась в канавах! — ввернул мальчик.

— Молчи, Гансли! Молчи и слушай, — остановила его мать.

— Мальчуган прав — вода прибавилась в болотах и канавах.

— Да неужели опять наводнение, как четыре года назад?

Мей внимательно посмотрел на женщин:

— А если это наводнение прогонит из страны испанцев?..

Старуха растерянно развела руками.

— Уж и не знаю, что сказать… И там смерть и тут. Ведь хлеб еще не весь убран с полей. Одним нам, без настоящих работников, разве управиться было?..

— Хлеб вырастет снова, матушка, — резко перебила ее Тория, — а сыновей твоих не воскресишь, если их убьют проклятые волки!..

— Верно! Верно! — подхватил быстро Мей. — Без моря нам не справиться с испанскими дьяволами. Без моря мы останемся с голыми руками и нас перевешают, как гарлемцев. Нет, лучше открыть все шлюзы в Голландии, чем умереть от испанских волков!

Старуха заплакала:

— Когда это все кончится, господи!.. Трудились, трудились, дожили честно до старости, и вся-то жизнь насмарку пошла… Сыновья на войне, малые дети сиротами растут… А тут еще вода затопит все поля. Что будем есть?

— А что ели гарлемцы, матушка? — Лицо Тории пылало. — Стыдно нам жаловаться, когда люди кровью своей добывают нам свободу! Никлас, уходя к гёзам, сказал: «Помни, жена, что я пошел защищать тебя и таких, как ты». И я помню. Последнюю рубаху надо отдать, чтобы потом можно было свободно вздохнуть.

— Верно! Верно! Ай да жена гёза! Побольше бы таких! — На лице Мея появилась радостная улыбка.

Она стояла, высокая, молодая, с пылающим лицом, и прижимала к груди плачущую от страха дочь.

— Молчи, молчи, глупая, все минует… И вода уйдет обратно в море, и отец твой вернется, и земля опять даст колос…

Мей смотрел на нее с восхищением.

— Послушали бы тебя те, кто по ночам тайком от стражи, охраняющей плотины и шлюзы, пытаются их починить и закрыть. Дидрих Сонуа, наместник принца Оранского в северной Голландии, старается вразумить безумцев, жалеющих свою жатву больше жизни алькмаарцев. За сытое брюхо они готовы продать совесть, честь, свободу — всё!.. Они проклинают Алькмаар, из-за которого может погибнуть их урожай.

— Так пусть Дидрих Сонуа, — сказала твердо Тория, — будет строгим начальником для слепых безумцев. Среди нас, крестьян, все же больше таких, как мой Никлас. Скажи это Дидриху Сонуа.

Она деловито вытерла заплаканное личико дочери, оправила на сыне рубашонку и послала их играть с котятами. А старуха, подняв на Мея полные слез глаза, спросила с тоской:

— Скажи хоть ты, добрый человек, скоро ли конец такой жизни или уж так и умру, не увидав сыновей?..

— Скоро ли конец войне, спрашиваешь? — Мей задумался, глядя на потухающий очаг. — Скоро, если все вот так, как твоя невестка, думать будем. А если станем только плакать да пощады просить, навеки детей своих рабами сделаем…

Мей до рассвета проговорил с семьей крестьян. Он не рассказал только одного: в дорожном посохе у него был спрятан тайный приказ Оранского и план разрушения плотин, сдерживающих воды моря.

Сбежавшаяся толпа алькмаарцев взволнованно слушала рассказ Питера Мея:

— Мне не посчастливилось на обратном пути. Вражеский патруль заметил меня. Еще минута — и я попался бы, как рыба в сети… Чудом спасся. Испанцы погнались за мной, но увязли в болоте и потеряли след в тумане. Я же знал местность не хуже собственной ладони. Все это было бы ничего, кабы не посох…

— Что — посох? — спросил взволнованно Якоб Кабельо, назначенный Оранским военным комендантом города.

— Посох… с приказом…

— Ну?

Мей вытащил из-за пазухи небольшой обломок палки и показал его.

— Вот все, что осталось у меня в руках… Посох во время погони ударился о ствол дерева и переломился. Здесь, в этом куске, приказа нет.

— Значит, он остался в потерянной части? Что же теперь делать?.. — взволнованно проговорил бургомистр Флорис ван Тейлинген.

Мей отер влажный лоб и, переведя дыхание, продолжал:

— Делать, конечно, теперь нечего, ваши милости… Приказ пропал. Придется Алькмаару поверить мне на слово… Я слышал все, что Сонуа читал своим солдатам…

— Говори, — бросил коротко Якоб Кабёльо.

Толпа сдвинулась теснее.