«Морские псы» Её Величества

Пройдя от берега миль пять, остолбенели: тихо, пусто — а среди этой спокойной пустыни лежит на спине человек, индеец в кожаных штанах, и брыкается, и задом по земле елозит так, что аж пыль поднимается, и извивается...

«Юродивый!» — подумал по-русски Фёдор.

— Сумасшедший! — сказал кто-то из матросов.

— Эк его разбирает! Точно рожает. И при этом молчит, — задумчиво сказал боцман Хиксон.

— А может, его ядовитая змея ужалила? — предположил юнга Вильям Хоукинз-третий.

— Какая? Разве есть такие змеи?

— Какие?

— Да вот такие: чтобы кого укусит, от боли бы прыгал, а голос пропадал.

— Не знаю. Я про таких вроде не слыхал — но, может, в здешних краях и бывают. Иначе как объяснить?

— Не знаю, как. Подойдём поближе — может, человеку помочь нужно...

Подошли, заговорили по-испански. Парень вздрогнул (потому что англичане на всякий случай подходили к макушке, так что он их не видел, — и тихо!), досадливо сморщился и даже обругал их... сумасшедшими! Встав, он оказался более шести футов росту и ничуть не бесноватым. И в помощи он вовсе ни в какой не нуждался. Он таким манером на гуанако охотился.

Здесь, в степи, этих белошёрстых животных, враз похожих и на козу, и на верблюда, было великое множество. Стада голов по двадцать — тридцать виднелись всюду — а южнее, по словам индейца, и вдесятеро большие стада не в редкость! Беда в том, что уж больно они осторожны. Пасутся в ряд, а вожак всегда стоит носом к ветру и чуть что заподозрит — орёт резко и громко... И всё стадо вмиг срывается с места!

Догнать их и на хорошей лошади мало кому и редко когда удавалось. Про такие случаи песни слагают! Бегуны неутомимые — но любопытные, как женщины. Если наткнёшься на них неожиданно или против ветра подберёшься — как заметят, застынут на мгновение, разглядят тебя, потом внезапно брызнут прочь, отбегут на безопасное, с их точки зрения, расстояние (причём оно и на самом деле безопасно: неизвестно, как они его устанавливают, но всегда оно чуть-чуть больше выстрела!) и остановятся. И снова замирают и глядят. А если, завидев стадо их на горизонте, ляжешь и начнёшь выделывать что почуднее — гуанако из любопытства могут приблизиться настолько близко, что успеешь лук схватить и стрелу достать прежде, чем умчатся.

— А ещё хорошо охотиться на гуанако большой компанией — только шуметь не надо. А надо выбрать такое место, чтобы с разных сторон можно было двигаться с одинаковой скоростью. А гуанако, если к ним подходят люди одновременно и с разных сторон, теряются. Дуреют как бы — и тогда их легко окружить и согнать в одно место. Даже в загон загнать. Только не всякое место для этого годится. Например, если река рядом или озеро — не пойдёт. Потому как эти твари отлично плавают и воды не боятся...

— Погоди, а зачем на них вообще охотиться? Мясо же противное...

— Э-э, это для тех, кто секрета не знает, оно такое. А если его вымочить сутки в кислой прохладной воде — с ягодным соком и горным снегом — да поджарить на угольях — ого! — хитро прищурился индеец.

— Испанцам вы этот секрет не открыли? — понимающе ухмыльнулся в ответ Фёдор.

— Почему? Нам не жалко. Гуанако в степи на всех хватит. А вы кто? Вы не испанцы, что ли?

— Мы их враги вообще-то. Англичане. Еретики.

— Да, верно. Они всё больше темноволосые, как и мы. А вы имеете волосы цвета зимней травы. Похоже, что так. Значит, не все белые заодно?

— Нет. А есть совсем чернокожие люди, тоже враги испанцев...

Но уж в существование чёрных людей индеец так, похоже, и не поверил. А симаррун Диего, единственный чернокожий на борту «Пеликана», ушёл в море с Дрейком.

А в охоте на гуанако словоохотливый индеец научил англичан многим тонкостям. Объяснил, как вялить мясо таким образом, чтобы неприятный привкус уменьшался ещё до начала приготовления пищи. И где искать табунчик, увидев кучу дерьма, — гуанако, оказывается, имеют обыкновение использовать для своих «уборных» постоянные места. И рассеянные тут и там конусы до двадцати пяти футов в окружности — вовсе не муравейники, как решили англичане, а эти «памятники».

— Этим помётом можно отлично топить очаг зимой: дым ничем не пахнет и глаза ест меньше, чем дым от травы, — сказал индеец (Туайя его звали на языке его племени «техуэльче»).

На следующий день они испытали тот способ охоты, когда к стаду одновременно с разных сторон подходишь. И остервенелую драку самцов видели: те не столько копытами дрались, сколько кусались. Туайя сказал, что нередко гуанако до смерти закусывают соперника! Потом Туайя показал новым друзьям большую гору костей. Это было кладбище гуанако, которые и помирать приходят в излюбленное место — как и испражняться. По длинным костям и рёбрам, смешанным в куче, трудно было посчитать, сколько же здесь всего животных упокоилось, но черепов было в одной куче более трёх десятков...