Морские рассказы

Многие жители Ролечи уже расселись вокруг раскаленной от огня каменной ямы. В нее, точно в огнедышащую пасть преисподней, ссыпали из мешков ракушки и, прикрыв их широкими листьями болотницы и папоротника, положили поверх листьев картофельные лепешки милькао, разделанную тушку барашка и несколько рыбин, после чего прикрыли все это нарезанным неподалеку дерном.

Не только барашка, но еще две бутыли крепкой яблочной чичи раздобыли — и, не дожидаясь, пока будет готова еда, мы пустили вино по кругу. Сидя вокруг холмика, обложенного дерном, внутри которого запекались ракушки, баранина, картофельные лепешки и рыба, и глядя на струйки пара, вырывавшиеся из этого дышавшего жаром вулканчика, люди постепенно разговорились. Эулалия наравне со всеми участвовала в беседе. Один поведал, будто видел летящих по воздуху ведьмаков в жилетках из женской кожи. Другой божился, что на его глазах с острова на остров перескакивали морские кони, и у каждого на спине сидело по семь колдунов, и будто кому-то удалось привязать к плетню такого коня, а вместо копыт у него были ласты, как у моржа. Один из присутствующих побывал в свое время в Антарктиде и сказал: «Нет ничего удивительного, что есть морские кони, раз существуют на свете и морские львы, и морские слоны, и морские волки».

Подошел еще народ, и все оживленно захлопотали вокруг остывавшего очага. Мужчины снимали пласты распаренного дерна, женщины разбирали листья болотницы и папоротника, в которые были завернуты рыба и баранина. На самом дне ямы осталась груда раскрывших створки ракушек — их предстояло очистить и сдать на консервную фабрику.

После плотного ужина один из мужчин вытащил завернутый в мешок из-под муки небольшой аккордеон, и полились звуки незатейливых вальсов и матросской куэки. Когда музыкант заиграл вальс «Душа поет», я не выдержал и пошел танцевать с Эулалией. Она плавно двигалась рядом со мной, опустив лицо, не отрывая глаз от земли, точно силилась разглядеть что-то в ее таинственной глубине. И ни разу не обернулась в сторону моря...

— Вчера вы совсем было голову потеряли, — сказал мне наутро боцман Барриа, когда наша барка проходила мимо острова Нао, и добавил, лукаво усмехнувшись: — Нипочем не хотели возвращаться на судно, пока я не пригрозил, что, мол, если добром не пойдете, так возьму весло, оглушу, привяжу к корме шлюпки и волоком доставлю на борт «Сирены», как норовистую лошадь, когда она шарахается от воды.

Усы боцмана поползли вверх, и он улыбнулся, словно удивляясь чему-то, — так, должно быть, выглядел бы морской лев, удивленно разинувший усатую пасть при виде морского коня.

После этой поездки на острова я бросил службу на консервной фабрике и уехал на север. Прошло несколько лет, прежде чем я вернулся обратно. Как-то, остановившись проездом на Ролече, я спросил местных жителей о чокнутой Эулалии и узнал, что уже давно ее так никто не называет. Она вышла замуж — не за водолаза на этот раз, а за крестьянина с того же острова. Муж уговорил ее отнести череп на кладбище; а кроме того, сказали мне люди, у нее уже трое малышей.

■

Из рубрики "Авторы этого номера"

ФРАНСИСКО КОЛОАНЕ — FRANCISCO COLOANE (род. в 1910 г.).

Известный чилийский писатель-коммунист, лауреат Национальной премии по литературе, в течение нескольких лет был председателем Общества писателей Чили. Героями всех его произведений — рассказа «Последний юнга с «Ла Бакедано» («El ultimo grumete de la Baquedano», 1940), «Залив Мучений» («Golfo de Penas», 1945), «Огненная Земля» («La Tierra del Fuego», 1956), «Дорогой китов» («El camino de la ballena», 1962) — являются рыбаки, китобои, моряки крайнего юга его родины.

(Статью «Встреча с чилийским Джеком Лондоном» Ю. Дашкевича см. в № 8 нашего журнала за 1967 г.).

Публикуемые рассказы переданы автором «Иностранной литературе» в рукописи.

■