Морские тайны

И в воздухе чувствовалось какое-то томление. Было особенно душно. Может, собиралась гроза? Тогда небо словно обрушится на океан освежающими потоками. Тугие водяные струи загремят по палубе. А кого даже они не разбудят, тех поднимет ликующий голос вахтенного радиста из всех динамиков внутрикорабельной связи, никогда не выключающихся:

— Подъем! Дождь, братки!

И мы, хватая спросонья мочалки и мыло, ринемся на палубу, чтобы не прозевать возможность принять этот единственный в своем роде, поистине какой-то вселенский, космический душ, так освежающий тело все льющейся и льющейся в щедром изобилии пресной, небесной водой.

Может, нам повезет и сегодня? Но пока было душно, томительно.

Сегодня на корме никто долго не задерживался. Бросив взгляд на огоньки, мерцавшие на мачте плывущей за нами на буксире таинственной шхуны, все расходились по каютам.

Я тоже, наверное, как и многие в этот вечер, подумал о том, каково сейчас там, на борту «Лолиты», двум морячкам, несущим вахту у руля, чтобы шхуна не рыскала.

Да и каково вообще плавать на таких шхунах? «Одинокие в ночном море» — образно называли моряков древние греки, очень точно и выразительно. А ведь на таких вот крошечных шхунах или на арабских доу, какие мы встречали в Индийском океане, отважные моряки и поныне плавают без карт, а порой и без всяких навигационных приборов — совсем так же, как во времена Васко да Гамы, Колумба и Магеллана. Поистине одинокие в ночном океане.

И ведь рации у них нет, чтобы в случае беды позвать на помощь, у многих даже нет и мотора, только рваные паруса.

А беда в океане может нагрянуть внезапно и совсем неожиданная, загадочная — вроде той, что произошла «Лолитой».

— О чём задумались, Николаич? — спросил меня незаметно подошедший Волошин.

Я поделился с ним своими мыслями.

Сергей Сергеевич понимающе кивнул, помолчал, а потом сказал:

— А вы знаете, кстати, Николаевич, поговорку, бытующую у арабских моряков, плавающих на этих самых доу: «Не считай дней месяца, которые тебя не касаются…»? Неплохо? Последуем их фатализму и пойдемте спать.

— Идите, я ещё покурю.

— Ну-ну. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Сергей Сергеевич. Может, дождичка бог пошлет?

— Хорошо бы. Но наш «небесный кудесник» не разделяет эти надежды.

Волошин ушел. А я ещё закурил, глядя на огоньки а кормой.

Пожалуй, хорошо, что матросы, несущие сейчас вахту на «Лолите», не слышали истории, сочиненной Бой-Жилинским. Им там и так наверняка не слишком уютно.

Хотя, надо признать, зловещая история эта действительно, пожалуй, объясняет все загадки, с какими мы толкнулись на борту «Лолиты».

Но и рассказ профессора Лунина тоже весьма правдоподобен, да и оригинален, пожалуй, не меньше.

Стоп! Ты уже начал раньше времени подводить итоги конкурса, одернул я себя. А впереди, может, истории ещё занимательней. Отправляйся-ка спать…

Следующий день показался томительно-бесконечным. И опять-таки не одному мне, но и многим. Все свободные от вахты слонялись по палубам в ожидании вечера или толпились на корме, задумчиво разглядывая «Лолиту».

Днем, как не имеющее собственного хода судно, она несла на передней мачте два черных шара. Они тоже её не украшали, придавая довольно зловещий вид.

Со шхуной на привязи мы не могли плыть быстро, и это заметное замедление скорости ещё больше усиливало тягучесть времени, оставшегося до вечера, когда мы наконец опять соберемся на корме, чтобы услышать новые занимательные истории.

Вдобавок ещё ученые (может, впрочем, лишь для того, чтобы скоротать время?) опять затеяли исследования. Они возились с приборами, а нам, против обыкновения, даже следить за ними и гадать, что же они выудят на сей раз из океана, сегодня не хотелось.

Вконец истомившись и не находя себе места, я заглянул в радиорубку. На «Богатыре» она размещается в трубе — фальшивой, установленной лишь по традиции, для красоты.

Вахтенный радист Вася Дюжиков, чтобы скоротать время, заводил песню Высоцкого о гибнущей подводной лодке, любимую всеми моряками:

Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
Спасите наши души!
Спешите к нам!
Услышьте нас на суше!
Наш SOS всё глуше, глуше.
И ужас режет души
Напополам.

Мне тоже она очень нравится, и каждый раз, как слушаю этот хриплый, постепенно затухающий до шепота голос:

Спасите наши души…
Спасите… наши… души… —

у меня мурашки бегут по коже.

— Новенького ничего не слышно? — спросил я, когда Вася выключил динамик, без особой, впрочем, надежды, радисты у нас, как полагается, о всех разговорах, какие ведутся по радио, не распространяются, и никаких тайн Вася бы мне открывать не стал.

Однако на сей раз он, поколебавшись и, видимо, решив, что чужая, случайно подслушанная передача тайной считаться не может, сказал, на всякий случай оглянувшись и понизив голос:

— Буксир, что к нам идет, всё время с разными островами переговаривается. Запрашивает, не заходила ли к ним «Лолита».

— А что ему отвечают?