Морские титаны

С момента гибели «Мусаси» прошло чуть больше месяца, и боги вновь отвернулись от своих любимцев. На «Синано», кроме вахтенной и машинной команды, все спали. Пробуждение было не из приятных. Авианосец сразу получил крен 10 градусов, но для подобного колосса это мелочи. «Мусаси» перестал бороться за жизнь после попадания 19 торпед. Здесь их было всего четыре. Но экипаж плохо знал свой корабль и, к несчастью, рабочих охватила паника, перекинувшаяся на призывников. Опытные моряки больше успокаивали обезумевших, чем пытались наладить борьбу с водой. Положение усугубилось, когда вода достигла открытых ворот самолетоподъемника. С мостика обреченного «Синано» просигналили на эсминцы эскорта приказ о спасении экипажа. Прежде всего с корабля эвакуировали портрет императора, после чего на эсминцы хлынули люди. Видя, какой ужас охватил матросов, корабли охранения получили страшный приказ спасать лишь тех, кто не подвергся панике! Кричащих и испуганных людей экипажи эсминцев игнорировали, вытаскивая из воды лишь «достойных».

Контр–адмирал Абэ, поняв, какую фатальную ошибку он совершил, крепко привязал себя к ограждению рубки и попрощался с офицерами. Он ни на минуту не забывал о долге самурая. Многие из находившихся рядом предпочли разделить участь своего командира Во время снятия экипажа «Синано» внезапно повалился на борт, и только чудо спасло эсминцы, успевшие дать ход. Сотни кричащих, барахтающихся людей оказались в воде. Фатальный приказ о спасении лишь тех, кто сохранил хладнокровие, обрекал несчастных на смерть в объятиях моря. Показав окрашенное в красный цвет днище, авианосец с грохотом и свистом пара ушел в бездну, навсегда унося своего адмирала и400человек из незадачливого экипажа Все кончилось и для второго японского титана

Экипаж субмарины «Арчерфиш» получил благодарность президента, а ее капитан был награжден Крестом ВМС — едва ли не самой почетной наградой в американском флоте. И конечно, имена Инрайта и его лодки навсегда останутся в военной истории — «Синано» был самым большим кораблем, потопленным торпедами субмарины. Теперь «Ямато» остался в гордом одиночестве.

В начале 1945 года американцы высадились на остров Окинава, где сразу начались ожесточенные, кровопролитные бои. Для японцев это был последний плацдарм обороны непосредственно перед островами метрополии. Для американцев Окинава служила идеальным объектом размещения аэродромов. С острова можно без дозаправки отправлять сотни «летающих крепостей» В-29 на бомбардировку японских островов. По мнению командования армии и флота США, только террором с воздуха и морской блокадой можно было ослабить фанатическое сопротивление японцев. Роль Окинавы в этом случае становилась ключевой!

5 апреля 1945 года вице–адмирал Ито получил секретный приказ адмирала Одзавы. Ито распечатал пакет, стоя на мостике своего флагманского линкора «Ямато» — самого большого боевого корабля в мире. Приказ приписывал начать операцию «Тен–ичи–го» — отражение морского десанта противника на Окинаву силами всего флота. Вице–адмирал был исполнительным и решительным офицером, но бросить все свои корабли к месту высадки просто не мог. В нефтехранилищах бухты Токуяма почти не осталось топлива. Гигантские резервуары «Ямато» высосали остатки горючего (3400 тонн). Вместе с линкором дозаправились легкий крейсер «Яхаги» и восемь эскадренных миноносцев. Это было все, что мог выставить Объединенный флот империи для защиты одного из своих бастионов. Принятого запаса хватало до Окинавы, а вот обратно — Мы идем в один конец, — сурово отчеканил Ито и передал приказ: «Принять полный боезапас и выдать экипажам саке (рисовую водку)». Корабли стали готовиться к выходу.

Любопытный факт: в любой работе, посвященной последней битве японского линкора, всегда указывается на наличие топлива лишь в один конец. Эту версию напрочь опровергает западный историк С. Рассел в своей книге «А Glorious Way to Die», вышедшей в Нью–Йорке в 1982 году. По его мнению, топливные цистерны корабля были заполнены до максимума, с расчетом на боевое маневрирование и возможный отход. Подобной же версии придерживается и публицист Юрий Иванов в работе «Камикадзе. Пилоты–смертники».