Морские волки. Навстречу шторму

Пока Анч разговаривал с теми, кто находился на центральном посту управления, Марко оглядывался вокруг, в поисках хоть какого-то спасения. Вот бы найти какое-то оружие, схватить его и уничтожить шпиона и «рыжую гадину»! Но единственным предметом, хоть как-то напоминавшим оружие, был костяной нож для разрезания бумаги. Кроме того, на столе лежали три или четыре книжки, стопка бумаги, карандаши и маленькая шкатулка, которой Марко раньше не видел. Шкатулка была открыта, и в ней виднелись бумаги. Наверное, командир просматривал их, когда его позвали на пост центрального управления, и не успел закрыть шкатулку. «Наверное, там какие-то важные бумаги», – подумал юнга и, заметив, что на него никто не смотрит, протянул руку к шкатулке. Момент был напряженный: у него прервалось дыхание, когда пальцы коснулись лежащих в шкатулке бумаг.

Стараясь сохранить абсолютную тишину, он ощутил, как пальцы сжали какой-то плотный пакет. С поста долетал громкий разговор Анча с командиром лодки. Последний что-то говорил отрывистыми краткими фразами. Шпион перебил его вопросом и сделал движение, словно собираясь повернуться. В это время рука Марка с пакетом в ярко-синем конверте зависла в воздухе над столом. Парень дернул рукой и спрятал конверт под стол, а взглядом остановился на картине с головами на трех блюдах. Анч действительно обернулся, посмотрел на пленного, но, не заметив никаких изменений в его позе, продолжил беседу. Марко еще четверть минуты интересовался картиной неизвестного художника, а затем обернулся к Анчу. Тот стоял к нему спиной. И синий пакет быстро исчез под рубашкой Марка. «Может быть, мой труп прибьет к берегу, – подумал парень, – а бумаги некоторое время смогут сохраниться. Этот пакет и мое письмо, переданное матросу, все объяснят».

Поговорив еще немного, Анч вернулся к пленному. Сразу же, следом за ним, вошел командир. Они заняли свои привычные места. Анч в последний раз предложил Марку дать правдивые ответы на их вопросы.

– Вы подтверждаете то, что говорит Люда Ананьева?

– Нет, это неправда.

– Ну, тогда все понятно. Вы, значит, думаете, что погибнете героем, что про вас будут писать песни, сочинять легенды, добудете себе бессмертную славу… Ха-ха-ха!..

Анч перевел свои слова командиру, и тот тоже противно захихикал.

– Но никто не будет знать, как вы погибли. Даже когда найдут ваш труп, все просто решат, что неосторожный юноша погиб в море. Закопают – и все. Крышка!

Командир лодки не понимал слов шпиона, но догадывался об их смысле по выражению лица Анча, и, саркастически улыбаясь, очевидно, добавлял свои замечания, которых Марко, к счастью, не понимал.

Юнга, стиснув зубы, слушал их, а затем, поднявшись, твердо сказал:

– Ошибаетесь, господа: о моей смерти довольно скоро узнают и как следует за нее с вами расплатятся.

– Ха-ха-ха! – смеялся Анч. – Откуда узнают? – И что-то сказал командиру.

Тот выдвинул ящик из стола, вытащил оттуда какую-то бумагу и подал ее Анчу.

Бумажка показалась Марку знакомой. И действительно была знакома, потому что Анч, растягивая слова, прочитал:

– «Мои любимые и самые дорогие. Я должен…»

Кровь ударила Марку в голову, и он бросился на Анча. Но, ожидая такой реакции, Анч заранее вооружился кастетом. Шпион ударил парня по переносице, а матрос, который вскочил в каюту, схватил юнгу за руки и ловким приемом заломил их назад.

– Горячий, – издевательски проговорил Анч. – И все же мы дочитаем.

Матрос стянул руки Марка веревкой, и, бросив его на стул, встал рядом. Шпион дочитал письмо, издеваясь над каждым словом. Тем временем на лице командира проступило настоящее наслаждение, когда он наблюдал за тем, как злится парень, слушая чтение шпиона. Но Марко справился со своими чувствами. Он должен был сохранять спокойствие, равнодушие, не отвечать ни на один вопрос, быть хладнокровным и немым, как рыба, не обращать никакого внимания на своих мучителей. Но каким же образом письмо попало в руки пиратского начальства? Неужели тот матрос с добрым лицом проявил неосторожность, потерял письмо, или у него обнаружили это послание? Что его ждет?

Юнгу вывели в коридор со связанными руками и повели в то помещение, где держали вместе с Найденой. Идя по коридору, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Это смотрел на него матрос. Он улыбнулся, и его «доброе» лицо внезапно стало Марку невыносимо отвратительным.

– Провокатор! – крикнул парень и плюнул тому в глаза.

XVI. Выстрел торпедой