Морские волки. Навстречу шторму

– Э-ге-е! Так они, сучьи дети, между трех огней: эсминец, пароход и самолет!

Старик не знал, что пароход шел на помощь «сучьим детям».

Но скоро об этом узнали все на эсминце. Командир отдал в машину приказ идти «полным боевым». Махтей, стоя почти на носу, с восторгом подставил лицо ветру, вызванному бешеным ходом корабля. Старик видел, что пароход стоял, казалось, почти рядом со шхуной, но он верил в победу эсминца. Однако далеко не все на корабле могли быть в этом уверены, потому что расстояние от эсминца до шхуны было в несколько раз больше. Командир ждал вычислений штурмана, который, склонившись над пеленгатором, измерял углы и фиксировал секундомером время прохождения «Кайманом» разных точек, обозначенных на карте.

Комиссар поднялся на командный мостик и стал справа от командира, следя в бинокль за движением трех черных точек перед ними. Капитан-лейтенант склонился над тридцатидвухкратным биноклем, который не помещался в рубке и ставился на специальный треножник. Если бы не легкое дрожание палубы, то в этот бинокль уже можно было бы рассмотреть черных муравьев на пароходе и шхуне, какими на таком расстоянии должны были казаться люди.

Старший механик Абдулаев находился на своем посту в машинном отделении. К этому его обязывала команда «полный боевой», но поскольку никто не собирался стрелять из пушек и пускать торпеды и только шла напряженная погоня, в результатах которой он был крайне заинтересован, он раз за разом звонил помощнику вахтенного начальника и спрашивал, как дела. Тот каждый раз отвечал, что все в порядке, коротко объясняя ход событий. Но на четвертый пробурчал что-то непонятное.

Именно в это время штурман доложил командиру, что «Буревестнику» не хватает одной с четвертью минуты, чтобы отрезать «Кайман» от «Колумба». Капитан-лейтенант сердито посмотрел на штурмана. «Буревестник» шел «полным боевым», и командир знал, что за это время он мог выгадать только пять-шесть секунд. Комиссар наклонился к уху командира и что-то ему прошептал. Трофимов сорвал телефонную трубку.

– Машина! – в этот же миг услышал старший механик голос капитан-лейтенанта.

– Слушаю!

– Полный ход по вашему проекту.

На минуту оставим «Буревестник» и перейдем на палубу «Каймана». Там тоже царило исключительное напряжение и беспокойство. Поначалу самолет не вызвал на пароходе никаких подозрений, а когда после этого тут же заметили шхуну, капитан дал приказ «поломать» машину и начать «ремонт». Команда этого парохода отлично умела симулировать такие вещи. Но когда самолет закружил во второй раз, а на шхуне появились знаки, которые были условными сигналами, на «Каймане» всполошились, вызвали сигнальщика, агента, который перед этим пошел завтракать, и «поломку» отменили.

Шхуна неожиданно остановилась, и какой-то человек просемафорил:

«Немедленно подойдите на помощь. Очень важно».

Предыдущий шифрованный сигнал свидетельствовал, что на шхуне находится кто-то с подводной лодки, а воздушные атаки самолета на шхуну доказывали, что с ней и правда что-то случилось: ей угрожает опасность. Однако, кто именно в этот момент был на шхуне, еще невозможно было определить в самые сильные бинокли.

«Кайман» двинулся к шхуне. Но не очень быстро. На грузовом пароходе невозможно увеличить скорость так же быстро, как на военном. Как ни старались в машинном отделении парохода перейти с минимального хода, почти стояния на месте, к быстрому, на это у них ушло немало времени. Но в первые минуты, когда на «Каймане» убедились, что самолет не вооружен, там не особо и беспокоились. Когда ж капитан заметил на горизонте черную точку, которая приближалась оттуда, откуда прилетел «Разведчик рыбы», то ему сразу пришло в голову, не вызвал ли самолет себе на помощь какое-то судно. В этом тоже не было ничего страшного, потому что судно едва виднелось на горизонте, и, пока оно сюда доползет, «Кайман» успел бы десять раз подойти к шхуне и обратно.

Так прошло минуты две, и один из помощников капитана обратил внимание на то, что судно приближается слишком быстро. Оно буквально на глазах увеличивалось перед ними. Такую скорость мог развить только легкий военный корабль. Это заставляло ускорить движение парохода, чтобы избежать возможных неприятностей.

Военному кораблю пароход должен был показать свой национальный флаг. Командир этого корабля имел право проверить документы парохода. Единственное, чего делать он не имел права, – это снять без согласия капитана человека с иностранного парохода, даже если это был явный преступник. Капитан «Каймана» спешил к «Колумбу», собираясь воспользоваться своим правом. Военный корабль мчался, как вихрь, но у парохода, несомненно, было преимущество в расстоянии, и старший помощник капитана «Каймана» злорадно улыбался, следя за состязанием. Матросы на пароходе приготовились выбросить за борт трапы, как только поравняются со шхуной. Маленький безоружный самолетик не мог им помешать.