Морские волки. Навстречу шторму

«Мои дорогие! Парусник “Отвага” выходит в учебное плавание вокруг света. Команда состоит из курсантов старших курсов. Я досрочно сдал экзамены: все на “отлично”. Меня переводят на второй курс и забирают в дальнее плавание. Мы пройдем через три океана и множество морей, посетим Огненную Землю, Австралию, Индию, Южную Африку и другие края, где когда-то бывал дед Махтей. Покажем красный флаг в таких местах, куда еще никогда не заходил ни один советский пароход. Во время нашего плавания будем продолжать учебу. С нами едут преподаватели. Когда вернемся, будем сдавать экзамены уже за последний курс техникума. Обещаю писать вам из каждого порта, куда будем заходить, и советую Гришке собирать коллекцию марок и конвертов: я уж для него постараюсь.

Еще хочу сообщить наши новости: Люду и Ясю приняли в комсомол. Нас вызывали на очную ставку с Анчем и его помощником. Оба сознались. Люда уже совсем выздоровела, теперь наверстывает упущенное. В этом году она заканчивает школу. Яся поступила на рабфак при нашем техникуме и мечтает быть первой девушкой-командиром подводной лодки.

Жду ваших писем и поручений деда Махтея, каким пальмам, рифам и атоллам передавать привет.

Ваш Марко».

Стах Очерет рассказал про рыбацкие новости, про будущее строительство порта в Соколиной бухте, про то, что первого мая ждут приход «Буревестника» на Лебединый остров. Затем, попрощавшись, он на каюке вернулся на шхуну.

Наступал вечер. Пахло весной и морем. Высоко в небе летела с юга большая стая птиц, и казалось, что оттуда доносятся меланхолические звуки труб. Это возвращались из Африки на родину лебеди.

После захода солнца над островом сразу поднялась полная луна, осветила камыши, кусты, выселок, Торианитовый холм, маяк, освещая путь ночным перелетным птицам, которые, пересекая моря, спешили к острову отдохнуть. Дмитро Завирюха зашел в аппаратную каюту маяка на вахту. В маленьком домике ложились спать. Вокруг маяка и домика царила тишина, и только едва заметный прибой нарушал ее, равномерным шорохом убаюкивая обитателей этого домика.

Ночью старый Махтей проснулся. В окно заглядывала луна, освещая комнату, стелила по полу тени от стола и стульев. На маленькой кровати сидел Гришка. Он не спал и задумчиво смотрел в окно, освещенное лунным светом.

– Гриш, чего не спишь? – спросил дед.

– Я, деда, думаю.

– И про что ж ты думаешь?

– Кем же мне стать, когда вырасту?

– А кем ты хочешь быть? Шкипером или адмиралом? Или таким, как Найдена? Спи, Гришка. Пока вырастешь, успеешь придумать.

– Буду я, деда, командиром боевого корабля, как капитан-лейтенант.

Дед положил голову внука на подушку, прикрыл его одеялом и пробормотал:

– Спи, капитан!..

Луна медленно отступает от окна, и в комнате сгущается темнота. Проходят часы. Луна прячется за островом, море скрывается в темноте, светят звезды, и маяк, то загораясь, то угасая, бросает вдаль свои лучи: два длинных, три коротких просвета с равными интервалами.

Виктор Конецкий

О Матросском коварстве

Нелицемерно судят наше творчество настоящие друзья или настоящие враги. Только они не боятся нас обидеть. Но настоящих друзей так же мало, как настоящих, то есть цельных и значительных врагов.

Первым слушателем одного моего трагического рассказа, естественно, был Петя Ниточкин.

Я закончил чтение и долго не поднимал глаз. Петя молчал. Он, очевидно, был слишком потрясен, чтобы сразу заняться литературной критикой. Наконец я поднял на друга глаза, чтобы поощрить его взглядом.

Друг беспробудно спал в кресле.

Он никогда, черт его побери, не отличался тонкостью, деликатностью или даже элементарной тактичностью.

Я вынужден был разбудить друга.

– Отношения капитана с начальником экспедиции ты описал замечательно! – сказал Петя и неуверенно дернул себя за ухо.

– Свинья, – сказал я. – Ни о каких таких отношениях нет ни слова в рукописи.