Морские волки. Навстречу шторму

31 августа. По 31-е число мы не видели ни одного из жителей, кроме тех, которые находились на упомянутой выше лодке, но сегодня около полудня прибыла большая лодка, 12 человек на которой были раскрашены, с головами, убранными пухом. Объехав мыс гавани, они пробирались украдкой около берега. Утром мы отправили за рыбой две байдары. Опасаясь, чтобы ситкинцы не захватили их, я начал стрелять по лодке из пушек, однако мы не нанесли им никакого вреда, потому что они миновали пролив, находящийся против нас, с великой поспешностью. В это время капитан корабля «Океин» ездил на своем баркасе за лесом и на обратном пути был атакован у берега. Я тотчас послал свой баркас в погоню за ситкинцами, но отыскать их не удалось, так как они успели перетащить лодку через отмель в другую небольшую губу, что нашему баркасу было не под силу. После этого я отправил то же самое судно вместе с катером для оказания помощи рыболовам, если бы ситкинцы вздумали на них напасть. Уже в самые сумерки все наши гребные суда благополучно возвратились. Хотя утром рыболовы и видели неприятельскую лодку, но та, которая прошла мимо нас, с ними нигде не встретилась.

Поэтому мы решили, что она, испугавшись нашей пушечной стрельбы, поскорее убралась домой. Впрочем, я не знаю, что думать о сегодняшней дерзости ситкинцев. Если бы у них не было никаких неприятельских намерений, то они могли бы прямо подъехать к нашему кораблю: вместо этого, поравнявшись с нами, они произвели несколько ружейных выстрелов и насквозь пробили катер, который мы тогда спускали на воду. Нанесли они и небольшой вред также баркасу корабля «Океина», но из находившихся на нем людей ни один не был убит или ранен.

8 сентября поутру судно «Океин» ушло в море. Пользуясь ясной погодой, я провел астрономические наблюдения и нашел, что долгота этого места была западная 135° 18´ 15˝, широта же северная 57° 08´ 24˝. С самого нашего приезда в ожидании Баранова мы здесь ничем не занимались, кроме рыбной ловли и других мелких работ. При минувшем новолунии я заметил прилив и отлив, по которым прикладной час[105] составил 1 час и 10 минут пополудни. Мы, конечно, могли бы заняться подробным описанием проливов, разделяющих наш соседний архипелаг, но из-за агрессивных действий со стороны ситкинских жителей разъезжать на гребных судах было опасно, и мы вынуждены были коротать время в скучной праздности.

19 сентября дул юго-восточный ветер с частыми шквалами и дождем; эта ненастная погода продолжалась с 8-го числа, да и вообще можно сказать, что погода с самого нашего прихода, исключая несколько дней, стояла ветреная и дождливая, а иногда туманная. В 5 часов пополудни к нам прибыл Баранов на судне «Ермак». Нет необходимости описывать, с какой радостью мы встретили его прибытие, ведь уже более месяца мы дожидались его в этом несносном климате, оставаясь без всякого дела. Признаюсь, я было начал сомневаться, жив ли он. По словам Баранова, ненастная погода продолжалась почти все время его плавания. Он прошел проливом Креста во все соседние проливы и был в Хуцнове с партией, которая отстала от него третьего дня из-за сильного ветра, и, следовательно, скоро должна прийти к нам. Он совершил этот путь для того, чтобы наказать тех, кто разбил нашу партию во время разорения крепости Архангельской, а также и чтобы поохотиться на бобров, которых, невзирая на многочисленные трудности, ему удалось набить 1600. В первом намерении он не достиг большого успеха, потому что колюши (колюшами, или колошами[106], называются все народы вообще, живущие от пролива Креста до Шарлотских островов), узнав о его прибытии, тотчас разбежались.

20 сентября. На другой день Баранов приехал ко мне и привез разные колюшские вещи и маски, довольно искусно вырезанные из дерева и раскрашенные разными красками. Личины эти надеваются во время празднеств и представляют головы животных, птиц или каких-либо чудовищ. Все они так толсты, что на большом расстоянии невозможно пробить их пулей. Из привезенных вещей самой ценной и заслуживающей особенное внимание была доска (род щита), выкованная или вытянутая из самородной меди, найденной на так называемой Медной реке. Эта доска была длиной 3 фута [91 см], шириной внизу 1 фут 10 дюймов [56 см], а вверху – 11 дюймов [28 см]. На внешней поверхности ее нарисованы некоторые изображения. Таких досок, из-за их редкости и дороговизны, никто, кроме людей богатых, иметь не в состоянии, так как каждая из них стоит от 20 до 30 бобров. Говорят, что при праздничных обрядах их носят перед хозяевами, а иногда бьют по ним, извлекая звуки вместо музыки. Впрочем, ценность таких досок заключается в самородной меди, потому что за такую доску, сделанную из нашего металла, более одного бобра не дают.