Морские волки

Услышав это, железный человек вдруг выпрямился, как стальная пружина, которую нажали и затем вдруг отпустили, и обернулся к стоявшему подле него Карлу. В эту минуту Блэк был действительно велик и могуч. Я никогда не забуду, с каким спокойствием и равнодушием он достал сигару, затем предложил Карлу и мне, после чего оба эти человека, поняв весь ужас нашего положения в этот критический момент, нашли в себе силы оставаться совершенно спокойными.

Закурив сигару, Карл медленно спустился в машину, а Блэк вернулся в стальную башню, куда и я последовал за ним.

— Вот, милый мой мальчик, что я скажу, — обратился он ко мне, — мне часто приходил на ум вопрос, что станется в конце концов с этим судном. Теперь мы с вами узнаем это! Но мы еще потреплем их, сколько можно, если уж нам не суждено пережить их!

— Что же, вы намерены уходить от них? — спросил я.

— Да, но с двумя машинами далеко не уйдешь, нам в любом случае придется сражаться! Ну и, как знать?.. На море, как и на суше, все зависит от счастья... Если я стану уходить, они догонят меня в десять минут, но все-таки мы исполним свой долг и сделаем все, что возможно, чтобы победа не досталась им дешево. А теперь возьмите сигару и выпейте немного горькой с содой!..

Я последовал его совету. Но его удивительного спокойствия у меня не было. Я знал, конечно, что если безымянное судно будет захвачено военными судами, то я буду свободен. Но чем будет куплена моя свобода? Гибелью этого бесподобного, прекрасного судна и ценой жизни многих людей!

— Мы обессилены и лишены возможности маневрировать, — продолжал Блэк, — и я сообщил Карлу свои распоряжения: это судно, которое я построил и любил, как свое родное дитя, не достанется никому, а пойдет ко дну. Но прежде все мы вместе с ним взорвем себя! И что тут страшного? Всякий человек должен умереть... Так пусть же он сам приготовит себе эту смерть! Понятно, мы будем держаться до последнего, пока нас хватит, а затем наполним все цилиндры водородом и взорвем себя! Но я вижу, что вы не курите!

Его слова прозвучали для меня, точно смертный приговор. Я взглянул в оконце и увидел ближайший от нас броненосец на расстоянии всего каких-нибудь двух миль, два других делали маневр, чтобы отрезать нам путь к отступлению. При иных условиях, когда безымянное судно могло проявить себя, мы могли бы только посмеяться над усилиями этих броненосцев, мы улетели бы у них из под носа, как улетает птица из рук ребенка. Но теперь наше судно не могло делать больше шестнадцати узлов в час, кроме того, каждую минуту могла остановиться и одна из двух работающих машин.

Под утро мне сначала показалось, что мы все же несколько уходим от неприятеля, а преследовавшие нас суда, очевидно, считали бесполезным открывать по нам огонь на таком расстоянии. Судя по громадным султанам густого дыма, можно было с уверенностью сказать, что они всячески старались убыстрить свой ход.

Так продолжалось все утро. Наши люди притихли и присмирели. Блэк курил сигару за сигарой с напускным равнодушием. Карл не раз приходил к нам с жалобами и отчаянными жестами, и только далеко за полдень, когда мы с капитаном спустились в кают-компанию, якобы для того, чтобы позавтракать, положение несколько изменилось.

Мы сидели втроем за столом: капитан Блэк, Четырехглазый и я, принужденно шутя и выражая совершенно невероятные надежды. Прислуживавший за столом негр каждую минуту посылался наверх, чтобы осведомиться, в каком положении находимся мы и далеко ли еще броненосцы.

На пятый, кажется, раз негр вернулся с радостной вестью:

— Вы уходите от них, сэр, далеко уходите! Они совершенно отстают.

— Неужели?! — воскликнул Блэк, вскочив со стула и, как мальчик, взбежал по лестнице, чтобы убедиться в сказанном самому.

— Да-да, мы уходим от них! — крикнул он. — Откупорьте еще бутылку и дайте негру за добрую весть!

Его радость и оживление были заразительны. Даже Четырехглазый очнулся от своего сумрачного состояния и залпом опорожнил целый жбан вина. Негр, приятно осклабившись, протянул свой стакан. Сам капитан взял бутылку, чтобы налить ему, но бутылка так и осталась у него в руке: в этот момент страшное сотрясение прошло по судну, снизу раздался оглушительный шум, треск, свист, затем вдруг наступила мертвая тишина.

— Вторая машина лопнула! — совершенно спокойно произнес Блэк. — Этого надо было ожидать!

Мы вышли наверх на палубу. Экипаж толпился и роптал, проклиная машину, инженера и судьбу, а Фридрих, старший сын механика, сидя на лесенке, ведущей в машину, закрыв лицо руками, плакал, как ребенок.

Теперь мы не делали уже и десяти узлов, а между тем передний броненосец медленно подползал к нам все ближе и ближе. Остальные два были еще далеко.

— Они подают сигнал, что желают явиться к вам на судно! — доложил Четырехглазый.

— Скажи, что мы сначала скрутим их в бараний рог! — ответил Блэк и, приказав позвать к себе Карла, стал объяснять ему что-то знаками.

— Если так, сэр, — сказал Четырехглазый, — то они сейчас же откроют огонь!

На этот раз Блэк подумал, прежде чем ответить. Четырехглазый был, конечно же, прав.