Морские волки

Спал я, вероятно, очень крепко в течение часа или около того, как вдруг мною овладело страшно тревожное чувство и вместе с тем чувство полнейшего расслабления. Я лежал, чувствуя себя не в силах шевельнуть пальцем, и то смотрел широко раскрытыми глазами в пространство, то впадал в мучительную полудрему, которую никак не мог преодолеть, и все время передо мной стояло лицо Паоло. Я засыпал и видел, что вхожу в нашу кают-компанию, за столом сидят Паоло по одну сторону и капитан Блэк по другую и дружелюбно беседуют о чем-то. Я пробуждался на мгновение, затем снова засыпал, и мне казалось, что я лежу на своей койке в этой самой каюте, а Паоло стоит надо мной, всматриваясь в мое лицо. Я хочу подняться и спросить его, зачем он здесь, что он здесь делает, но не могу пошевелиться, не могу издать ни малейшего звука. Наконец я пробуждаюсь от прикосновения чего-то холодного к моей руке. Я раскрываю глаза и вижу, что на меня смотрят другие глаза. Это продолжалось всего одну секунду, но даже в полумраке неосвещенной каюты я узнал эти глаза и это лицо и ни минуты не сомневался, что человек, стоявший надо мной, когда я спал, был не кто иной, как Франциско Паоло.

Сознание серьезной опасности совершенно разбудило меня. Я протянул руку к кнопке, и белый электрический свет осветил всю каюту, но в ней уже не было никого, одна собака Родрика, сидевшая у моего сундука, смотрела мне в глаза.

Я положительно не мог дать себе ответа — что был сон, что — реальность, но я весь дрожал от какого-то непреодолимого, жуткого чувства. Накинув на себя плащ, я вышел наверх. На вахте стояли старший офицер и Дэн, расхаживавший по палубе. Занималось холодное туманное утро. Я заглянул в каюту Паоло; он лежал на своей койке и, по-видимому, крепко спал. Как же мог этот человек в одно и то же время быть у меня в каюте и на своей койке, я положительно не мог себе объяснить, но уже снова заснуть не мог, об этом и думать было нечего. Я подошел к Дэну и, прохаживаясь с ним по палубе, попытался узнать его мнение о младшем офицере.

— Хотя мне неприлично судить о старших по званию, — ответил старик, — но так как вы спрашиваете меня бесхитростно, то и я отвечу вам бесхитростно: и я так думаю, и все наши люди тоже так думают, что в нем есть что-то нехорошее, что-то затаенное, чего следует опасаться. Вот что я вам скажу!

Между тем туман уже отчасти рассеялся и лучезарное солнце торжественно показалось на горизонте, золотя верхушки зеленых волн.

Вдруг с подветренной стороны донесся до нашего слуха отдаленный пушечный выстрел. Так как туман еще не вполне рассеялся, то никто из нас не мог различить хорошенько, что там могло быть, но полагая, что это сигнал погибающего судна, мы повернули руль в ту сторону и на некоторое время усилили ход. Мы шли таким образом около пяти минут, когда оглушающий раскат заставил всех нас содрогнуться. Это был уже выстрел не из маленького мелкокалиберного орудия, из каких стреляют, чтобы дать знать, что судно находится в опасности, а громовой раскат крупного орудия, какие бывают только на военных судах.

Звук постепенно замер над водой. Одновременно с этим рассеялся и туман, и я первым увидел на расстоянии одной мили под штирбортом такое, отчего вся кровь ударила мне в голову, а сердце усиленно забилось в груди: два больших судна бок о бок друг с другом шли под парами таким усиленным ходом, о каком трудно себе составить представление, так что море разрезалось глубокой бороздой, обдавая их палубы пенящимися волнами. Ясно было, что это погоня одного судна за другим, погоня и преследование среди белого дня. Что это могло значить? Этот вопрос невольно задавал себе каждый из нас, но ответить на него пока еще никто не мог.

VIII. Моя первая встреча с безымянным судном.

Все не спускали глаз с этих двух судов. То из них, которое было дальше от нас, было длинное, выкрашенное в темный цвет четырехмачтовое судно с поднятыми парусами и двумя высокими, чисто выбеленными трубами, на которых красовалось по черному якорю, несомненно свидетельствовавшему о том, что судно принадлежит к числу судов пароходной компании «Черный якорь».

Благодаря своей очень хорошей подзорной трубе я мог видеть, что палуба этого судна кишела людьми и что все они столпились у левого борта, так как преследовавшее их судно нагоняло их именно с этой стороны. Наше внимание было привлечено главным образом этим преследовавшим судном. Почти одинаковой длины, как и пассажирский пароход компании «Черный якорь», оно сияло и горело, как будто было вылито из чистого золота, и там, где солнце ударяло в него, отражение положительно ослепляло, так что долго смотреть на него было невозможно. Это громадное судно типа больших военных судов скрывало в своих носовых и кормовых башнях по два больших дальнобойных орудий; кроме того, я различал в свою трубу немалое число других, более мелких орудий, уже наведенных и совершенно готовых открыть огонь, но на палубе не было видно ни души.