Морские ворота

Он представил, что она сидит напротив и тоже ест крабов. Это было столь нелепо, что он мысленно попросил у нее прощения. Она осудила бы все, что он делал последнее время. Прежде он никогда не вышел бы в гостиную с тарелкой в руке, под предлогом, что должны передавать новости. Он никогда не стал бы вытирать рот носовым платком... Общий рынок... Да ну его! Он им больше не интересуется, а ведь раньше он в него верил... ядерное разоружение... все происходит в другом мире. Торжественное построение перед Домом инвалидов... Он чуть не улыбнулся... Денизе так хотелось, чтобы он получил какую-нибудь награду... Наконец перешли к происшествиям. Он поставил тарелку на подлокотник дивана. Опять буря... Сорваны крыши в Морбигане. Затонул траулер «Мари-Элен» из Конкарно... Так, так... дальше!.. Ах! Ну вот и о нем.

«...Следствие по делу Севра продолжается. Наши корреспонденты в Нанте сообщают...»

На экране появилась ферма, полицейские машины во дворе. По полученным данным, Севр серьезно поссорился со своим зятем, Филиппом Мерибелем, после чего покончил самоубийством, выстрелив себе в голову из ружья. Филипп Мерибель исчез, но его машина «шевроле-импала» найдена на стоянке вокзала в Сен-Назере.

Камера двинулась вокруг «шевроле». Возле машины стоял полицейский. Он смотрел прямо в объектив, заложив пальцы за пояс. Потом вновь показали ферму, залитую дождем, и вдруг крупным планом лицо Мари-Лоры. В сером свете дня она походила на нищенку.

«Мадам Мерибель не смогла ничего разъяснить следствию. Ее брат и муж хорошо ладили друг с другом. Их дела, несмотря на кризис, казалось, процветали... Комиссар Шантавуан отказался от каких-либо комментариев. Это самоубийство повергло в уныние весь район, где у покойного осталось много друзей».

Камера показала его фотографию, и он невольно отпрянул. Его портрет был в траурной рамке, таковым он появится в завтрашних газетах, таковым его увидят миллионы людей. Эта фотография сделана три года назад. Тогда завершалось строительство комплекса «Морские ворота». Он выглядел важным, уверенным в себе.

«После смерти мадам Севр, безвременно ушедшей из жизни вследствие неизлечимой болезни, покойный жил уединенной жизнью. Траур, в котором он пребывал, возможно, частично объясняет его отчаянный поступок...»

Начались спортивные новости. Севр выключил телевизор. Это уже победа. Он взял тарелку и разделался с крабами, не присаживаясь, смутно испытывая недовольство. Нет, траур здесь ни при чем. Если же комиссару этого достаточно, тем лучше! Но он-то знал, что причина кроется в... Нет сомнений, первое время смерть Денизы казалась ему кошмарным сном. Да и теперь ему не следовало слишком много об этом думать. Однако...

Он вымыл тарелку, приборы, замел крошки в угол комнаты. Чем ему заняться вечером? Может, заглянуть в магазин, заодно и воздухом подышать? Он оделся, сунул фонарик в карман и вышел. Шторм утих. Дождь перестал, и он рискнул пойти по тропинке. Ночь была темной, но время от времени небо вдруг освещалось, и Севр вспомнил, что наступило полнолуние. Хотелось курить, но он решил пока воздержаться.

Со стороны поселка его не увидят. Первые дома находились примерно в полукилометре по другую сторону пустыря. Несмотря на темень, он легко представил себе участки, с уже намеченными улицами, вдоль которых стояли фонари, которые, возможно, никогда не зажгутся, панно, где крупными буквами значилось: «Компания Севра». Ла-Боль. Улица Ласточек». Буря, конечно, повалила это панно. Вот и еще одно предупреждение.

Пляж простирался слева, волны свободно накатывались на берег, в ночи слышался лишь шум прибоя. Никому не придет в голову сунуть сюда нос. Севр неторопливо направился к своему агентству. Это агентство, где хранились ключи, доверенные тетушке Жосс, — просто подарок судьбы. Под напором ветра дверь открылась. Севр вошел, снова пересмотрел содержимое бюро и картотеку. Он обнаружил три ключа на одном кольце с этикетками: «Железная раздвижная дверь», «Дверь во двор», «Гараж». Если и были какие-то съестные припасы, то они хранились в гараже. Но в каком? Под каждым корпусом находился паркинг, разделенный на боксы. В каждом подъезде стоило лишь повернуть направо, как сразу начинался плавный спуск в подвал. Севр сбежал вниз. В луче фонаря двигались тени, шаги пробудили эхо. Он подошел к первым двум ближайшим боксам, но ключ не поворачивался. Он прошелся по обширной стоянке и с удовольствием отметил, что пол и стены сухие. Четвертый бокс открылся без труда. Он был забит ящиками, пакетами, тарой для бутылок. Прямо корабельный камбуз! Луч фонаря упал на консервные банки, часть из них валялась в беспорядке. Даже странно. Севр посветил повыше, чтобы охватить подвал целиком. Складывалось впечатление, что товары просто свалили в кучу или в них рылись и все перевернули. Но кто мог здесь хозяйничать? Скорее всего, владелец гаража поручил навести порядок какому-нибудь небрежному служащему, а тот принялся за работу в последний момент, как раз перед отъездом.