Морское братство

— Правильно, я выслал новую группу разведчиков, — подтвердил Кононов. — Здорово.

— Николай Ильич! — перевесившись над трапом, окликнул Петров. — Говорят, другого времени для завтрака не будет. У вас накрыли стол.

— Ориентировался на местности, катерник, — одобрил Кононов. — Пойдем, Николай?

— На пять минут можно.

Но и эти пять минут не стали отдыхом от работы. Сначала поступила радиограмма, что «быки», то есть штурмовики, перебазировались на передовой аэродром. Потом принесли сообщение, что в воздухе «юнкерсы» с прикрытием «фокке-вульфов». А к последнему глотку чая прибежал возбужденный связист.

— Голову конвоя — очевидно, тральщики и миноносцы — минуту назад поймал радиолокатор.

И он положил на стол бумажку с координатами.

Николай Ильич приказал связисту непрерывно следить за противником и точно прокладывать его курс. Следовало попытаться поймать центр и хвост конвоя.

— Есть, — сказал связист и исчез.

Петров продолжал торопливо есть, поглядывая искоса на Николая Ильича, но Кононов не удержался от прямого вопроса.

— Да, — сказал Николай Ильич, — через десять минут будем на дистанции артиллерийского залпа и начнем игру… Товарищ Петров, как только получим указания радиолокаторов, — первую группу вперед, и пусть проложат по южной границе нашей курсовой линии дымовую завесу, оставаясь внутри ее. Игнатову дайте распоряжение отойти на норд и затем зайти в тыл конвоя. Одним словом, как было условлено.

Петров залпом выпил чай и пошел к двери. Николай Ильич помолчал и тихо сказал:

— Ну что ж, и тебе, Виктор, можно начинать действовать.

— Так я вызываю штурмовиков, а часть истребителей направляю в прикрытие Игнатову.

— В добрый час, Виктор.

— В добрый…

Николай Ильич медленно прошел по каюте. Все мелкие вещи и бумаги были убраны с рабочего стола, и толстого стекла с фотографиями Наташи ничто не загораживало. Сейчас, когда все или почти все было выяснено, и бой должен был начаться, он мог подумать о ней. Улыбается. Доверчиво смотрит и все же о чем-то своем задумалась. Он вспомнил их встречу и ночь здесь, в этой каюте. Как хорошо, что Наташа была здесь!

Связист вновь встретил Долганова на пути в штурманскую рубку. Конвой идет в том порядке, как сообщала разведка. Надо подвернуть влево градусов на двадцать, и противник возникнет на горизонте.

— Кулешов проложил курс, — добавил он, задыхаясь после быстрого подъема по трапам.

— Добро, — сказал Николай Ильич. — Поднять «Наш», ход тридцать узлов.

* * *

Сенцов вовремя вспомнил, что для его доклада штабу непременно нужны сведения о радиолокации. К тому же это было средство убить время. Его досада не проходила. Все труднее становилось среди занятых людей оставаться наблюдателем. Он вслушивался в приказания, поступавшие от Долганова. Они уясняли слаженность действий авиации, миноносцев и катеров. Молодцы — и Долганов, и Кононов, и Петров. Да вот его доли в подготовке этого дела нет. В конце концов он лишь поверил, что начинание Долганова будет успешно. Но не стал инициативным сторонником его планов. Ему представлялось, что эти планы условны, как и возражения Ручьева, что все зависит от случая, от каких-то субъективных факторов. У Николая может выйти, потому что он из тех, кому удается. А у другого при тех же силах и намерениях в такой обстановке может быть просчет. «Чем же я лучше Ручьева?»

Он смотрел на экран и плохо слушал Неделяева, который легко разбирал, что происходит в воздухе.

— Видишь, Сергей, этот частокол, сдвигающийся вправо? «Юнкерсы»! Четверка. А вот навстречу пошли пики. Наши ястребки. Заставляют их убираться. Не дойти к нам.

Потом Неделяев потащил его к себе в салон.

— Пойдем, — сказал он баском. — Тут старпом разберется. Пойдем, Сережа, обмоем мои погоны.

Пить перед боем было непозволительно, но он покорно поплелся за Неделяевым, покручивая свисающие усы.

— По первой, — сказал командир «Умного». — За нашего адмирала!

— За то, что мы сейчас пьем, он нас с тобой не похвалит, — вздохнул Сенцов.

— А кто пьет? — удивился Неделяев. — Пропустим по второй для души, закусим корнишончиком — и на работу. Вот-с, чтобы не было соблазна, ставлю посудину обратно. Я, Сережа, правду сказать, вчера выпил гигантос. С подводниками… Могу сегодня воздержаться.

— А вчерашний хмель в голову не ударит?

— Вот еще! — отмахнулся хвастун. — Для злости как раз хорошо. Сегодня шебаршиться надо. Вот и ты отходишь. Ей-богу, Сережа, твои усы вверх пошли.

Сенцова в самом деле водка взбодрила. «Эх, будет сегодня музыка, только танцевать некогда», — мелькнуло в его голове, когда он подошел к зеркалу и начал подкручивать усы.

— Мне усы завтра сбрить придется. Я их проиграл Николаю Ильичу — против операции возражал,

— Ты! Возражал?! Ну, брат, тебя за это надо наголо обрить, — возмутился Неделяев. Что же, мы, миноносники, не люди? А? Да, вчера я пьяный был, но язык прикусил у подводников, чтобы не расхвастаться. В такое дело идем!

На трапе Неделяев вдруг захохотал:

— Постой, как же… Возражал, а сам в поход напросился? Тоже по уговору?