Морской эмир (СИ)

Казалось, что моя жизнь налаживается. Только к разгадкам страшных айреморских тайн я не становилась ближе. Лишь дальше. Ведь никого из своих гостей я так и не решилась спросить о таинственном знаке, опасаясь, что они могут быть причастны к преступлениям.

И вот однажды вечером я, как всегда, сидела на своей постели, перебирая в руках виал Первых драконов, что прятала в том же сундуке, что и весь мой скромный скарб. Полый кристалл сверкал в полумраке призрачным фиолетовым сиянием, слабым, как свет цветов за балконом. И все же он как будто бы немного грел ладони.

— Что же мне с тобой делать? — выдохнула я еле слышно. — И как мне найти ответы на все вопросы?

Вдруг серьги Рыжей синицы у меня в ушах подозрительно отяжелели. И я вспомнила.

Вспомнила…

«В скором времени тебе солжет друг. Не злись, когда это случится. Чтобы узнать правду, придется спросить дважды…»

И как я не догадалась раньше?

— Тейноран! — крикнула я не слишком громко, усиливая приказ легким напором водяной магии. Море подхватило мой голос и понесло сквозь коридоры дворца в соседнее помещение, где проживал шеррий.

Вот-вот он должен был явиться на мой зов.

Не прошло и минуты, как на пороге выросла мощная фигура слуги со склоненной лысой головой.

— Звали, прекрасная лаурия?

— Конечно, звала, — кивнула я. А потом, собравшись с силами, спросила: — Ты помнишь, некоторое время назад я уже уточняла у тебя, знаком ли тебе тот знак, что я видела на дольменах и русалке?

Хотелось думать, что я ошиблась. Но, с другой стороны, сердце билось ошеломительно быстро, словно на самом деле мне довелось оказаться на границе пропасти, за которой начнется головокружительная череда падений — откровений.

И падать буду я.

Тейноран побледнел, затем покраснел.

И я поняла, что не ошиблась. Он знал, что на самом деле означает тот страшный знак.

— Значит, правда, — выдохнула я, не веря своим глазам.

Громадная фигура Тейнорана словно пыталась стать меньше.

— Что вы имеете в виду, прекрасная лаурия? — спросил он, медленно приближаясь ко мне сквозь пространство морской комнаты. Казалось, будто толща воды стала густой и ему трудно плыть. Несколько водорослей, для красоты растущих вдоль стен, зацепились за его мощные руки, когда он двигался мимо них.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — мрачно бросила я, сложив руки на груди и не желая ничего объяснять. Теперь он должен был рассказать мне все сам.

Тейноран вздохнул, я отчётливо увидела, как шевелятся жабры на его мощной шее.

Он остановился в полутора метрах от меня, низко склонил лысую голову с гребнями черных кос и проговорил:

— Да, прекрасная лаурия, я знаю. Мне трудно было обманывать вас и в первый наш разговор. Второго раза я не выдержу.

Несмотря на то, что я и так уже поняла, что права, живое подтверждение обмана выбило из колеи. Я резко упала в мягкое кресло, буквально провалившись в уютное сиденье, обволакивающее со всех сторон. Подлокотники обняли меня, чтобы я не всплыла к потолку, стало чуточку легче.

— Рассказывай.

И Тейнорана не пришлось больше просить.

— Тот символ нельзя не узнать, — начал он скорбно. — Он зовётся «Фуртум» и является одной из сотни магических сигн, которые работают с любым типом магии.

— Что он означает? — сдвинув брови, спросила я, потому что пока понятнее не становилось.

Тейноран опять вздохнул.

— Он означает буквально «Кражу сил», — продолжил шеррий. — И чертится он тогда, когда один колдун желает присвоить себе чары другого. Такое воздействие находится под строжайшим запретом во всех империях уже очень много веков.

Я кивнула. Вот теперь пазл потихоньку складывался. Дольмены высасывали из меня будто бы саму душу, а по факту лишали колдовства. Пострадавшая русалка, похоже, тоже подверглась такому влиянию.

— И почему нужно было это скрывать? — спросила я с нажимом, боясь самого неприятного. Что мой ближайший друг окажется предателем.

Тейноран поднял большие темные глаза к потолку и, словно через силу, ответил:

— Потому что пользуется этой сигной только одна банда колдунов, моя прекрасная лаурия. Это секта, которую зовут «Зрящие». Точнее, они сами себя так называют. В нее входят люди, считающие, что магия должна принадлежать не тем, кому дана от рождения, а тем, кто заслуживает. Благороднейшим из нас, как они говорят.

Тейноран сморщился. Я больше его не перебивала, потому что чувствовала: это ещё не конец.

И шеррий закончил эпичнно, по-киношному:

— Мне это хорошо известно, прекрасная лаурия, потому что я состоял в этой секте.

— Что? — ахнула я, дернувшись вперёд так, что чуть не уплыла к потолку. Но схватилась за подлокотники кресла и погрузилась обратно в его мягкую глубину.

Ткань гладких морских водорослей могла бы успокаивать, но в этот раз сработала не слишком хорошо.

— Что это значит? — повторила я шепотом, боясь на самом деле услышать ответ.

Тейноран на несколько мгновений закрыл глаза.

— Вы помните, прекрасная лаурия, когда-то давно я осмелился признаться вам, что в сердце моём живёт одна мечта. Или, может быть, жила прежде, — чуть напрягаясь и стискивая зубы, проговорил он. — Я всегда хотел обладать большой силой.