Морской Ястреб. Одураченный Фортуной. Венецианская маска

Теперь она и сама задавала себе этот вопрос. Он же должен был знать, чем она занимается. Почему же он не выдал ее инквизиторам? Ее сердце в любом случае велело бы ей предупредить его и спасти, но его великодушие по отношению к ней служило дополнительным стимулом.

Колокол на звоннице церкви Мадонна делл’Орто пробил одиннадцать часов; такой же трезвон доносился со всех других колоколен Венеции. Виконтесса стояла в нерешительности на набережной возле своей гондолы. Где он может быть? Как его найти? Тут она вспомнила слова Вийетара о том, что в течение последних недель Марк-Антуан восстанавливал здоровье в Ка’ Пиццамано. Если это было правдой и даже если сейчас его там нет, Пиццамани должны знать, где он.

Она велела гондольеру отвезти ее на Сан-Даниэле, а в это самое время Марк-Антуан высаживался вместе с Доменико на ступени Ка’ Пиццамано.

Получив на руки приказ об освобождении, он не терял времени даром, понимая, что медлить нельзя. В тот же вечер он отправился к дожу и, отдав ему приказ Вийетара, получил взамен приказ дожа выпустить капитана на свободу.

Новость о возвращении Доменико мгновенно облетела весь дом, как огонь, бегущий по бикфордову шнуру и набирающий скорость по мере продвижения. Привратник тут же сообщил об этом дворецкому, дворецкий лакеям, лакеи служанкам. Не успели Марк-Антуан и Доменико подняться в зал, как весь дом был уже взбудоражен. Хлопали двери, слышались быстрые шаги и возбужденные голоса.

Франческо Пиццамано, его жена и дочь вошли в зал, где их ждали двое прибывших. Графиня кинулась вперед, а граф с Изоттой охотно предоставили ей право первой прижать к сердцу сына, которого еще вчера она считала обреченным. Она ласкала Доменико, приговаривая что-то, как ласкала его еще грудным ребенком, чем почти довела его до слез.

Изотта обняла брата со слезами на глазах, затем граф прижал его к своей груди. Когда все немного успокоились, отец, мать и сестра стали спрашивать, каким чудом Доменико удалось спастись.

– Вот он, чудотворец, – ответил Доменико, указывая на Марк-Антуана, скромно стоявшего в стороне.

Граф с графиней поспешили обнять его. Вслед за ними подошла Изотта; глаза ее были полны томления и надежды. Она взяла Марк-Антуана за руку и затем, поколебавшись, поцеловала его в щеку, вызвав у него дрожь во всем теле.

Франческо Пиццамано смахнул с глаз последние слезы и воскликнул срывающимся голосом:

– Сэр, я готов отдать вам все, что у меня есть, только попросите!

– Смотрите, отец, как бы он не поймал вас на слове, – пошутил Доменико, чтобы снять общее напряжение.

– Синьор, это не столько освобождение, сколько бегство, – предупредил Марк-Антуан графа. – Но не беспокойтесь, венецианские власти в этом не виноваты. Доменико выпущен по приказу, поступившему из французского посольства за подписью исполняющего обязанности посла. Я вырвал у него этот приказ в качестве полномочного представителя Директории Лебеля, обладающего почти неограниченными полномочиями. – Он улыбнулся. – Вчера я еще думал, что играл роль Лебеля целый год без всякой пользы. А теперь оказалось, что это было не напрасно. – Он продолжил более серьезным тоном: – Но обман может в любой момент раскрыться, и Доменико нельзя терять времени. На гондоле, доставившей нас с Мурано, он может добраться до Сан-Джорджо на Алге, оттуда адмирал переправит его в Триест, а там уже недалеко и до Вены. В Вене Доменико дождется лучших времен, когда здесь опять станет безопасно.

Радость, вызванная спасением Доменико, пересилила грусть неизбежного расставания. Изотта взяла на себя заботу об упаковке необходимых вещей и удалилась чуть ли не с облегчением, так как боялась в присутствии Марк-Антуана не справиться с собой из-за того, что перед ней открывались двери к счастью и исполнению мечты.

Через полчаса она вернулась, сказав, что все готово и вещи Доменико погружены на гондолу. В это время лакей, открывший ей двери снаружи, вошел вслед за ней и объявил, что внизу находится мадам виконтесса де Со, которая хочет немедленно увидеться с мессером Мелвиллом. У мадам очень возбужденный вид, добавил лакей.

При этих словах в зале наступила тишина, наполненная очень своеобразной гаммой чувств, понятных Марк-Антуану. Сам он почти не задавался вопросом, почему она разыскивает его, он просто был признателен ей за это.

Он попросил разрешения представить им виконтессу, и все ждали ее прихода в напряженном молчании.

Запыхавшаяся маленькая женщина появилась на пороге. Замешкавшись на секунду, она увидела Марк-Антуана и, подобрав подол кринолина в цветочках, бросилась к нему: