Морской лев

Куликов оставался единственным противником выбранного Захаровым маршрута преодоления противолодочного рубежа. Он не раз пытался апеллировать к командиру, но его попытки были настолько робкие, что Захаров просто не обращал на них никакого внимания.

До первого поворота оставалось около мили пути, когда Куликов решился сделать последнюю попытку остановить Захарова.

– Товарищ капитан, я настаиваю на изменении курса, – набравшись смелости, сказал Куликов.

«Как он мне надоел, – подумал Захаров. – Прислали слюнтяя, ну, ничего: придем на базу – я избавлюсь от тебя (такой отчет про тебя напишу – вылетишь с моей лодки и духа твоего здесь не будет)».

– Зачем? – С улыбкой и удивлением спросил Захаров. – Все решено, и мосты уже сожжены.

– Неправда! Можно еще выйти из коридора незамеченными, – возразил Куликов и посмотрел на таймер, отсчитывающий время движения лодки в коридоре. – Еще есть время, до первого поворота осталось две минуты.

После того как лодка войдет в первый поворот, она автоматически попадет в зону обнаружения противолодочных кораблей, поэтому любая попытка выйти из коридора, который служит ей как бы естественным прикрытием, повлечет за собой немедленное ее обнаружение.

Захаров отрицательно покачал головой. Куликова охватило волнение, и он покраснел.

– Иван Алексеевич, маневр лодки ограничен, всего семьдесят пять метров. Неужели у вас не возникает ни малейшего сомнения в правильности выбранного вами маршрута?

– Только трусы сомневаются, товарищ Куликов. Вы, случайно, к их числу не принадлежите? – также с улыбкой ответил Захаров, пытаясь поднять его на смех.

– Да… – донеслось из глубины центрального поста. Офицеры косо посматривали на капитана и помощника: презрение и насмешка над Куликовым уже ясно читались на их лицах. Штурман не раз предупреждал Куликова о бесполезности убеждать Захарова, после того как он принял решение, но тот всегда не соглашался. «Мы все здесь привыкли идти на риск, благодаря этому наша лодка первая по показателям в дивизионе, и никто тебя не поддержит, потому что здесь каждый чем-то обязан Захарову», – говорил ему Еремеев.

Переменив недавно свое место, когда в поисках дождевых червей его перевернул деревенский мальчишка, булыжник притаился на свежей зеленой мякине. На месте его старого лежбища образовалась небольшая ямка из мокрой глины, в которой обитали разные жуки, тли и сороконожки.

Ничего не подозревающий ягненок неожиданно для себя наткнулся на зловещий камень Растопырив ножки в разные стороны, он улегся на него брюхом. Хищная птица, давно ожидавшая этого момента, тут же сложила крылья и, не теряя времени, кинулась вниз. Водя мордочкой по сторонам, невинное создание не могло понять происходящего вокруг, суча энергично копытцами, он пытался обрести привычное для себя состояние. После отчаянных попыток ягненку все же удалось скатиться с ненавистного булыжника и упасть в ту самую ямку, где раньше лежал камень. Орел в это время был уже в двух метрах и, конечно, не ожидал такой прыти от своей жертвы, предполагая приземлиться на его кучерявую спину. Вместо этого его лапы скользнули по гладкой поверхности камня, и, ударившись клювом о твердую поверхность, хищник свернул себе шею, выбил правый глаз, и, махая в смертельных конвульсиях левым крылом, тут же скончался. Первые капли ярко-красной крови упали на землю и чем-то привлекли к себе любопытство ягненка. Поднявшись с третьей или четвертой попытки, он обошел мертвого хищника, а потом снова зашагал, словно ничего и не случилось.

– Капитан, через двадцать секунд мы будем в точке первого поворота, – проинформировал Еремеев.

Лента коридора, пролегающая между двумя подводными плоскогорьями, плавно изменяла свое направление, уходя на северо-северо-восток. Маневр для подводной лодки не представлял особой сложности, так как его угол составлял сто пятьдесят градусов.

– Внимание на рулях, курс ноль-три-восемь, – скомандовал вахтенный офицер, и корпус субмарины послушно начал менять направление, поворачивая влево. Закончив маневр поворота, подводная лодка двигалась на сближение с кораблями условного противника. После этого, она потеряла всякую возможность покинуть природную расщелину незамеченной.

Захаров молча стоял у ограждения перископной шахты, а Куликов, сильно подавленный, отошел к рулевым. Уже несколько дней вопрос, почему прислали именно Куликова на его лодку в канун учений, а не какого-нибудь опытного офицера, не давал командиру покоя. Пока субмарина шла к следующему повороту, он попытался проанализировать несколько событий прошлого в надежде отыскать разгадку.