Морской лорд

Сюрко с гербами пока не вошли в моду, видел только у некоторых богатых анжуйцев. Сейчас рыцарей с материка почти не было. Отряд Роберта Глостерского состоял из рыцарей, у которых король Стефан отнял лены за поддержку императрицы Мод. Этим ребятам было за что сражаться, поэтому я старался держаться поближе к ним, а не к вассалам Ранульфа Честерского, которые прибыли отбывать положенные шестьдесят дней в году.

Утром перед отправлением в путь все войско собралось у стен города. Какой-то священник, судя по головному убору, епископ, благословил нас. Вроде бы это был епископ Честерский, с которым мы все никак не познакомимся. Мне это знакомство ни к чему, епископу, видимо, тоже. Он что-то говорил про справедливую войну, которая карает за несправедливость, но я стоял в заднем ряду и не слишком прислушивался. Меня не надо агитировать. В Линкольнском замке сидит в осаде мой сеньор и приятель Вильгельм де Румар. С удовольствием помогу ему.

Вперед поскакал авангард, состоящий из валлийцев, за ним двинулись рыцари, следом — обоз и в арьергарде — пехотинцы. Я ехал позади рыцарей и впереди своей кибитки, которая возглавляла обоз. Она была меньше всех нагружена и тянули ее сытые, отдохнувшие кобылы, поэтому постоянно вырывалась вперед. Сзади кричали, чтобы мы сбавили ход. Рис придерживал кобыл. Ехавшие впереди рыцари — своих жеребцов. Хвост вилял собакой.

Переход был тяжелым. Днем шел снег, а по ночам подмораживало. Я ложился спать одетым, укрывался двумя одеялами и плащом, подбитым мехом, но все равно замерзал. Не знаю, как спали оруженосцы на ложах из еловых веток и попон, закутанные в пледы и укрытые одним одеялом. Они плотно прижимались друг к другу, а возле крайних ложились собаки. Как ни странно, никто не заболел. Даже у меня сопли текли не обильнее, чем дома перед походом.

К Линкольну подошли к вечеру, когда начинало темнеть. Я устал чертовски. Представляю, как себя чувствуют пехотинцы. Остановились примерно в полутора километрах от города на подмерзшей болотистой почве, ровной и открытой, где на нас не могли напасть внезапно. Ночью караулы были усилены, хотя люди от усталости и холода валились с ног. Зато войско короля Стефана, как доложила наша разведка, спало в теплых домах, защищенное городскими стенами.

44

Я — «сова», если встану рано, не высплюсь, потом хожу разбитый целый день. Во время перехода, несмотря на то, что мерз по ночам, а может, благодаря этому, спал мало, но высыпался хорошо. Я выбрался из кибитки, стараясь не разбудить Гилберта. Впрочем, рыцарь не спал, лежал с закрытыми глазами, не желая покидать относительно теплое ложа. День выдался не самый неприятный. Небо серое, но ветра нет. Снегопада, скорее всего, не будет. Он прекратился в начале ночи. Земля была припорошена тонким слоем, белым, чистым. Под утро ударил небольшой морозец, поэтому снег стал сухим и мягким. К полудню потеплеет, снег подтает и превратится в кашу. Клин клином надо вышибать, решил я и по русской привычке разделся по пояс, размялся, сделав комплекс упражнений минут на десять, а затем обтерся снегом. Остальные воины смотрели на меня и зябко ежились. Пальцем по виску никто не постучал, но яркие мысли по поводу такого развлечения со снегом были написаны огромными буквами на лицах. Они не понимают, что резкое охлаждение кожи — лучшее лекарство от простуды и других болезней. Мне сразу стало теплее.

Я оделся и подошел к костру, который разжег Жак. Он всегда встает первым и сразу начинает делать нашу жизнь легче. Над огнем висел котелок с водой. Мы разбавим теплой водой вино и запьем им то, что выделит нам на завтрак интендант графа Честерского, и то, что я добавлю из своих запасов. Нудд и Рис уже пошли за нашим пайком. Умфра и Джон подошли к кибитке, из которой выбрался Гилберт, начали набирать в кожаные торбы овес, чтобы накормить лошадей. Торбу надевают на морду лошади, которая будет есть, ничего не просыпав.