Морской разбойник и торговцы неграми

— Правда, Симон! Славное времечко! ветерок так и поддувает!.. О! какое прекрасное солнце!.. За твое здоровье! В этакую погоду так и тянет пить.

— Капитан! это очень натурально, положите мокрую губку на солнце, и вы увидите!.. за ваше здоровье.

— Ах! Симон! да ты сам стал похож на губку!.. Ты порядочно втягиваешь в себя влагу, — отвечал ему капитан Бенуа, который был уже очень навеселе...

— Послушай-ка, Симон...

— Что такое, капитан?

— Если ты не зашалишь, и дядя Ван-Гоп не слишком обдерет меня, то на обратном пути с острова Ямайка мы зайдем кое-куда...

И добрый шкипер поведал Симону о том, как они обойдут почти четверть земного шара, чтобы «зайти кое-куда», так же просто, как будто бы он говорил об удачной торговле на рынке, после которой они по дороге домой зайдут в трактир.

— Право!.. в самом деле?

— Клянусь тебе честью, Симон!.. И тогда... два или три денька мы покутим там... — сказал ему потихоньку и таинственно Бенуа, прикрыв рот левой рукой.

— Понимаю, капитан! понимаю! мы покутим, позабавимся, я промотаю мое жалованье в два дня!.. Боже мой! мамзели! вино! кареты! апельсины! перчатки! шляпы! часы! черт возьми!.. подавай мне все!..

— Точно так!.. — повторял Бенуа полупьяный и стуча по столу стаканом, — точно так! мы погуляем!.. Славно погуляем!.. Какая прекрасная погода!.. Ах! Уф!.. Но сохрани Боже, если Катя узнает об этом?.. Она не должна никогда знать этого...

— Разумеется, капитан!.. разумеется!.. за ее здоровье... Мы зайдем в Кадикс... не правда ли... Ах! капитан! Послушайте, капитан! мне кажется, будто я вас уже вижу там на городской площади... Черт возьми!.. Вот там женщины! Такие женщины! Можно сказать, что прелесть!.. Какие глаза! Какие зубы... Какие плечи... Право, нужно спешить наслаждаться жизнью, потому что смерть не за горами.

— Правда твоя, Симон, рано или поздно, а все-таки придется умереть... а потому нужно...

В эту минуту капитан был прерван ужасным шумом, и корабль вдруг так качнуло на бок, что концы парусов окунулись в воду.

Бенуа и Симон, вовсе не ожидавшие этого ужасного толчка, полетели кверху ногами.

— Это буря! — воскликнул Бенуа, совершенно протрезвившийся, и бросился на палубу.

— Ну будет потеха!.. — сказал Симон, следуя за капитаном.

Глава II Буря

Матросы высыпали на палубу печальные, безмолвные, ибо сама гибельная минута еще не настала, но ее ожидали, и это ожидание близкой и неминуемой опасности омрачало их лица.

Корабль гордо поднялся, хотя потерял одну из своих верхних мачт, сломленную порывом ветра. Волны начали вздыматься, небо закрылось густыми красноватыми парами; как будто бы пожарным дымом, который, отражаясь в воде, покрыл мрачным сероватым цветом доселе столь светлую и синюю поверхность океана.

— Вот образчик той потехи, которую обещает нам буря, и она сдержит свое слово, — сказал Бенуа, большой знаток в подобных обстоятельствах; а потому, едва лишь успели спустить верхние мачты, как раздался глухой рев, и широкая полоса мрачных черных облаков, как будто бы соединявшая море с небом, быстро понеслась от северо-запада, гоня перед собой гряду кипящей пены, ужасный признак ярости волн, стремившихся вместе с бурей.

Бенуа и Симон пожали друг другу руки и обменялись выразительными взглядами. Лица их, доселе столь же безмятежные, как и легкий ветерок, совсем недавно игравший в снастях корабля, вдруг оживились. Эти люди, простые и робкие в хорошую погоду, вдруг возвысились духом вместе с бурей и неустрашимо встречали ее. Глуповатое выражение лица шкипера исчезло; в глазах его, доселе бессмысленных и мутных, появился блеск. Шкипер с презрением смотрел на бурное небо. Бесстрашная улыбка удивительно преобразила его лицо.

Ибо в эти решительные минуты, когда дело идет о жизни или смерти, все мелкие подробности условной красоты исчезают, и одна только душа отражается на лице. И если в минуту опасности душа пробуждается неустрашимой и бодрой, то она всегда придает высокое и смелое выражение лицу человека, осмеливающегося бороться с яростью стихии.

— Товарищи! Не бойтесь! — воскликнул шкипер, потому что буря ревела уже сильнее грома. — Это все пустяки! только вода и ветер! спускайте скорее остальную верхнюю мачту. А ты, Симон, ступай к носу, попробуем идти под большим парусом. Постарайся поднять его... Рулевой! держи крепче руль, правьте им двое, трое, если нужно, ибо мне кажется, что ветер порядочно будет коверкать корабль... Не нужно поддаваться ему, товарищи!.. Это будет худой пример!

Едва успел Бенуа кончить эти слова, как буря налетела и нагрянула на корабль; «Катерина» завертелась и закачалась на ужасных волнах, и даже на время исчезла посреди дождя пенистых брызг, вздымаемого бурей, свистящего в снастях, между тем как бока корабля скрипели и трещали, как будто бы по ним колотили молодом. Несчастный корабль — то обливаемый огромными волнами, то поднимаемый вверх, то бросаемый в бездонную пропасть, казалось, был готов потонуть каждую минуту.