Морской сундучок

С утра я зашёл к капитану за свежими газетами. И тут же за мной в каюту шагнул молодой человек из управления порта с тяжёлой папкой в руках. Весь розовый, упругий, как мяч, он пропел: «Гуд монинг» — и стал энергично выкладывать на стол разные бумаги: карты калифорнийского побережья, описания отмелей и новых причалов. Он должен был многое рассказать, объяснить, уточнить.

Следом за ним на пороге появился другой молодой человек, перетянутый широким ремнём с громадной бронзовой пряжкой.

Этот сложил на груди руки, как бравый ковбой, и, расхаживая по каюте с видом ценителя, рассматривал книги в шкафах: много!

Первый уже что-то рассказывал капитану, манипулировал картами и качался над столом, как воздушный шар на верёвочке.

Он не столько объяснял, сколько радовался тому, как здорово у него всё получается. Щёки его раскраснелись. Он вскидывал руки, будто дирижировал себе, и казалось, вот-вот начнёт присвистывать от радости: «Хорошо живёт на свете Винни-Пух!»

Капитан только кивал и улыбался: ему всё и так было ясно. Но молодой человек продолжал взмахивать пухлыми руками и дирижировать.

Наконец он всё выложил, всё вспомнил, энергично поклонился, махнул рукой: «Гуд бай!» — и, повернувшись на каблуках, выкатился за дверь.

Место у стола мгновенно занял другой молодой человек. Он выложил десяток каких-то проспектов, на которых были изображены разные флаконы, и заговорил нараспев так громко, словно выступал перед всей Америкой. Из кармана он достал два пузырька и попросил меня протянуть руки. Но я отшутился: «Зачем?»

Тогда молодой человек, пройдясь по каюте, плеснул из одного флакона себе на руку машинного масла, пританцовывая и мурлыча, растёр его так, что руки стали чёрными, и сделал страшные глаза: посмотрите, какая жуть!

Потом он запел ещё веселей, побрызгал на ладони из второго флакона и побежал в ванную.

Через минуту он вернулся: руки блестели! И молодой ковбой затрубил так, будто стоял не в каюте, а на площади:

— Приобретайте все моющие средства только в нашей фирме!

Мы засмеялись, а молодой человек стал листать проспекты:

— Какие моющие средства вам угодны? Эти? Эти? Эти?

Пётр Константинович прошёлся по каюте и сказал:

— Мы покупали у вас в прошлый рейс. Да и продаёте вы очень дорого. Дороже других.

Парень на секунду стушевался, покраснел. Но тут же воскликнул:

— О'кей, капитан! Гуд дэй, капитан! Я к вам зайду в следующий раз. — И застучал каблуками по трапу. К следующему пароходу.

— Ну и артисты! — рассмеялся я.

Пётр Константинович посмотрел парню вслед и сказал:

— Долго ему ещё бегать и долго петь. А что поделаешь? Это ведь только начало его карьеры. Надо уговаривать покупателей. Не уговоришь — расстанешься с местом. Беги, уговаривай, убеждай! Весели потребителя, демонстрируй продукцию лучшей фирмы моющих средств! В Америке нужно быть весёлым.

ТОСТ МИСТЕРА РОБЕРТА

Как-то жарким утром мы с Яшей убирали палубу и наблюдали за работой американских грузчиков. Работали они чётко, ладно. И тоже приглядывались к нам.

На причале раздался крик. К трапу подкатил миниатюрный автофургон, и вверх по ступенькам, скрипя протезом, заковылял наш шипшандлер, поставщик продовольствия, могучий мексиканец Джулиано. Лицо у него было оранжевым и пористым, как апельсины, лежащие в фургоне.

Он кричал, наверное, на трёх языках сразу — английском, испанском, русском: «Давай-давай!» И мы с Яшей бросились таскать в артелку овощи.

Я отнёс огурцы и лук, когда по трапу лёгким шагом побежал подтянутый, хоть и с брюшком, высокий американец. Правой рукой он словно бы опирался на невидимую трость, а левой приподнимал пробковый шлем. Я часто видел его с Виктором Санычем — оба они отвечали за груз — и посторонился.

Капитан на палубе поздоровался с ним и окликнул меня:

— Ящик на место и мигом сюда! Мистер Роберт обещает показать порт. Только подпишем в конторе бумаги.

Я торопился. Ещё бы! Смотри всё, что можно! Сегодня в Лос-Анджелесе, а завтра уже в океане! Но только спустился на причал, вздохнул:

— Опять машина?

— Что поделаешь? Америка! — с улыбкой ответил капитан. — Они сами на всё смотрят из окна машины.

Я забрался на заднее сиденье.

Мы заглянули на несколько минут в контору. И только выехали за ворота, мистер Роберт направил машину к стаду старых автомобилей!

«Ну, начинается, — подумал я. — Джордж номер 2».

Но мистер Роберт проскочил мимо ограды.

Мы осмотрели «Куин-Мери».

Я сфотографировал лучшие пароходы порта, пальмы, залив, и мы уже въезжали на мост, как вдруг меня прямо подбросило.

Среди пальм струился ручей и стояла хижина из пальмовых стволов и листьев.

— Вигвам! Настоящий! — крикнул я. — Посмотрим?

Мистер Роберт усмехнулся: «Йес», но тут дверь вигвама раздвинулась, за нею показались столики со скатёрками, а через ручей запрыгали по камням двое коротышек — в шлемах, с фотоаппаратами через плечо. «Туристы», — понял я.

А мистер Роберт показал на них:

— Индейцы! Быстроногие олени! Правда?

И я засмеялся.

Мы летели среди пальм и холмов, мимо аттракционов и пляжей и лишь иногда вдруг вклинивались в поток машин.