Морской Волк #10-12 - Союз нерушимый

Торпеды ушли с обеих сторон, в самом начале боя – иметь на палубе столь взрывоопасный груз в такой ситуации было самоубийством, а дистанция уже давала хороший шанс на попадание. Снаряды рвали в клочья корабельную сталь и человеческие тела. И тут хуже приходилось японцам! Потому что никакой гений кораблестроителя не может обойти законы физики – можно вписать в ограниченной водоизмещение и пять орудийных башен, и шестнадцать торпедных аппаратов, под особо мощные и тяжелые 610-мм торпеды, но чем-то придется пожертвовать, чтобы уменьшить верхний вес, иначе остойчивость снизится до опасного предела. 25-мм брони орудийных башен, это несерьезно, лишь осколок остановит! А все посты управления и командно-дальномерное хозяйство «Миоко» не имели даже такой защиты, – что при отсутствии в башнях своих дальномеров и СУО (а на наших крейсерах это было!) становилось совсем непростительным. Японские «тяжи» были отличными кораблями, но предельными: из конструкции было выжато буквально всё! Запас на модернизацию, на добавление новых зениток, радаров, дополнительного бронирования, был недопустимо мал. Да и не было у японцев в эту войну хороших зениток-автоматов – единственное их оружие этого класса, 25-мм «гочкис» (копированный с французского), имел плохую баллистику (образец 1930 года), низкую скорострельность (питание из обойм, с малым числом патронов), медленную скорость наводки, неудачную конструкцию прицела. И простое увеличение числа стволов не помогало – так, строенная 25-мм установка имела больше недостатков, чем достоинств, оказавшись излишне громоздкой и неповоротливой. А вот с советских крейсеров и эсминцев стреляли 40-мм «бофорсы», гораздо более дальнобойные и меткие, а еще 37-мм автоматы 70-К, а еще 20-мм «эрликоны», причем нередко спаренные с 12,7-мм браунингами или ДШК – в некоторой степени повторялась картина войны сорокалетней давности, только наоборот, когда по палубам не русских, а японских кораблей гулял стальной шквал – от которого не всегда защищала даже тонкая броня орудийных башен.

«Фудзицуки» досталось больше всех – русские приняли его за крейсер и сосредоточили на нем весь огонь «Кагановича». Большие эсминцы ПВО были очень надежными, прочными и живучими кораблями, намного превосходя в этом отношении «стандартные» эсминцы, но все же не несли брони, а больше десятка прямых попаданий 180-мм снарядов (точное число осталось неизвестным) с близкой дистанции это было чересчур. «Фудзицуки» весь горел, от носа до кормы, даже непонятно, что на стальном корабле может питать такое пламя. Спасшихся с него не было.

«Асашимо» умудрился поймать русскую торпеду. Выжившие после утверждали, что видели, как торпеда, пройдя за кормой, вдруг стала циркулировать и взорвалась под винтами эсминца. Откуда взялась вторая торпеда, попавшая почти тотчас же в потерявший ход корабль, никто не заметил. Эсминец затонул быстро, но все же часть экипажа успела спастись на плотах. Среди них не было ни одного офицера.

В это же время погиб и «Каганович», от четырех «длинных копий». И если первые две торпеды еще оставляли надежду на спасение, то еще две, через минуту, были однозначно смертельными. После на эту победу будут претендовать «Намакадзе» и «Миоко». Погибшие на «Кагановиче» составят большую часть потерь личного состава Тихоокеанского флота в этом бою – приказ «оставить корабль» так и не был отдан, расследование показало, что, возможно, в этот момент рубка со всеми, кто там находился, включая командира корабля, была уничтожена прямым попаданием восьмидюймового японского снаряда. Спаслись лишь те, кто были наверху или успели выскочить на палубу, когда крейсер начал опрокидываться, 81 человек из 963 всего экипажа.

Торпеды шли и на «Калинин», но как записано в журнале боевых действий ТОФ, «Резвый» закрыл собой флагмана. Так это было или нет, установить сложно, ведь японские торпеды на кислороде не давали следа. Как бы то ни было, советский эсминец погиб (большая часть экипажа спаслась), а «Калинин» все же получил одну торпеду, оторвавшую носовую оконечность до броневого траверза перед первой башней (как «Максим Горький» на Балтике в сорок первом). Сохранив боеспособность, флагман отряда легких сил расквитался с японцами немедленно, всадив в «Миоко» полный бортовой залп (японцы говорят о четырех попаданиях одновременно). И удачно влепил один снаряд в «Намакадзе», уже успевший было, вместе с «Миоко», пройти мимо советских кораблей – эсминец лишился хода, и после был добит.