Морской Волк #13-15 - Красный тайфун

Да, я знаю, что в любой армии встречаются изверги, садисты, которым доставляет удовольствие мучить беззащитных пленных. Но всему есть границы – в конце концов, на то есть макаки, черт побери! Этот ваш… не могу назвать его приличным словом, но несомненно русский офицер в достаточно высоком чине, смотрел на меня как на насекомое! Сначала он обратился ко мне на правильном английском – я, как требует устав, назвал лишь свое имя, звание и номер и потребовал к себе обращения, предусмотренного конвенцией о военнопленных. На что он абсолютно равнодушным тоном ответил, что никаких пленных тут нет – поскольку мы не воинская часть Армии США, а наемники, лица без гражданства, нацистские преступники, приговор которым был вынесен еще шесть лет назад – «откуда я могу знать, что ты американец, а не бывший оберштурмфюрер СС»? А со шпионами и диверсантами, захваченными в чужом тылу, обращение совсем другое. Короче – или я сотрудничаю, или меня сейчас отдадут на расправу китайцам, а он умывает руки и не отвечает, что со мной сделают эти дикари!

Это было ужасно! Пусть это были бывшие наци – но все же они были людьми, белыми людьми, и не заслуживали такого! Желтомордые это просто варвары, звери, в их расе сильно животное, а не человеческое начало – их изобретательность в способах пыток просто не знает границ! И все это было здесь же, на моих глазах, на этой же площади – крики были такие, что даже главарь велел своему подручному китаезе приказать, чтоб пока прекратили, «а то заглушают наш разговор». И запах, как из подпаленного сортира – ну вы понимаете, многие пытуемые обделывались, а костры горели по всей площади. Меня подвели к крайнему, и я видел, как будет по-китайски сажание на кол – полый бамбук в задницу и раскаленный железный прут! А этот ваш… он действительно готов был подвергнуть меня этой ужасной процедуре – ну а макаки, по своей примитивности, даже не стали бы смотреть, какого цвета кожа у их жертв. Неужели вы не понимаете, что потакая инстинктам низшей расы, вы подрываете у макак сами основы, почтение и страх к белым?

Я вынужден был подчиниться принуждению, спасая свое здоровье и жизнь. Поскольку надеюсь в целости вернуться домой, в свой Коннектикут. Но я заявляю решительный протест – и требую наказания вашего офицера, кому неведомо само понятие воинской чести и уважения к подобным себе, раз он не колеблясь мог поступить со мной как с каким-то пойманным туземцем!

И больше я не намерен давать никаких показаний без присутствия консула Соединенных Штатов!

(Пометка на протоколе — «“категория Е”, она же в разговорном жаргоне“ железная маска”. Что значит – данное лицо во всех документах должно именоваться кодом, а не именем, содержаться отдельно от других заключенных, и информация о самом наличии такого человека является секретной». Нередко, по исчерпании оперативного интереса, такие лица прекращали и физическое существование.)

Где-то в Казахстане

Раньше тут была степь. Теперь стоял город. Главная улица (по традиции Ленина), уже из многоэтажных каменных домов – учреждения и жилье для начальства и спецов. И кварталы бараков, уже заменяемые постепенно теми же добротными домами. Железнодорожная станция (дорогу тоже проложили недавно, с рождением города), от которой ходит автобус, по улице Ленина, через площадь Ленина (на которой уже и памятник стоял), пересекая улицы Комсомольскую, Первостроителей, Героев Октября, дальше номерные линии шли, имен еще не удостоившиеся.

Но был уже дом культуры. И будущий парк отдыха – где пока лишь степной ветер гнул редкие саженцы среди размеченных аллей. И стадион – пока открытый, лишь для лета. И магазины, и больница (уже не санчасть лагпункта). И школа, и детский сад – для тех, кто успел уже родиться здесь или прибыл с родителями.

И то, что давало городу жизнь, – рудник и цеха горно-обогатительного комбината. А также сопутствующие производства – мехмастерские, электростанция.

Ну и конечно, милиция – как без нее?

– Ну что, Ржавый, сбылась наша мечта? Свой срок оттянули, в вохре «беспорочно» отслужили, теперь в ментовке, как обещано. Хозяин наш порядок блюдет строго – раз указал, так попробуй не исполни, от Москвы до самых до окраин, сразу к нам «контингентом» попадешь. Казенное довольствие, квартира, мундир, питание – что еще человеку надо? И уважение – мы теперь государственные люди, а не кто-то там, хе-хе!

– Так, Седой, в этой дыре? Вот если бы в Москве или Питере – по Тверской или по Невскому так идти, как мы сейчас…

– Ну ты, Ржавый, скажешь – или забыл, что начальник говорил? Что в московскую или питерскую милицию отбирают – лишь кто в армии отслужил, и не ниже сержанта, а лучше фронтовик, и с наградами, ну и желательно, чтоб рост высокий, стать гвардейская. И конечно, русбою обучен, или хотя бы вот этой штукой владеть хорошо.

– Да ну ее, Седой, я попробовал, чуть себе башку не прошиб!

– Так каску надо было надевать, пока учишься. Мне вот осназовец показывал, как «восьмерки» крутить, или просто круги, а затем сложно, с перехватом из руки в руку.