Морской волк – 8. Сумерки богов

   После мы узнали .что гунны успели выставить мины в акватории. Что на них напоролись десантные суда, три или четыре погибли, остальные отошли - и целый день тральщики пытались расчистить путь, под огнем неподавленных батарей. А в это время мы умирали на берегу. Знаю, что рота "А" погибла вся, причем не только от немецкого огня, но и от снарядов наших линкоров, стрелявших по батарее днем. Роте "С" повезло больше, они даже сумели захватить какую-то батарею, но затем все полегли, отбивая контратаки гуннов, помощь к ним так и не пришла. А от нашей роты осталось восемнадцать человек, от моего взвода - пятеро. И я - из выживших, старший по чину.

   Что было после, сэр? Все по плану, лишь с опозданием на сутки. В ночь с пятого на шестое высадился наконец весь десант, армейская пехота, с артиллерией и танками, на захваченные нами причалы. И немцы поспешно бежали, да и было их немного, после обстрелов и бомбежек, им досталось еще больше, чем нам. Под утро я мог наконец выспаться - ну а после мы сидели в обороне, ведь нельзя было наступать, пока не восстановят порт! Затем было всякое, приходилось лазать и на ту сторону - но это совсем другая история, сэр!

   Джон Лакруа, в 1944 участник французского Сопротивления. Из папки контр-адмирала Додсона. О событиях в Гавре 4-5 февраля 1944 года.

   Да, сэр, вот так повезло мне с именем и с родителями. Мой отец был в ту войну офицером Британского экспедиционного корпуса, красавец мужчина, да и фурор был, у меня где-то до сих пор валяются древние журналы вроде "ла Паризьен", где на обложке француженки, в платьях цвета британского флага, обнимают бравых спасителей-англичан, вот моя мамаша и не устояла. Так и вышло, что у меня, француза, имя Джон - знали бы вы, сэр, сколько проблем я из-за этого имел в школе, когда мы на континент вернулись, ну не любят у нас британцев, вспоминая то ли Нельсона с Веллингтоном, то ли Жанну дАрк. Так и моя мамаша в тридцать первом с чего-то разругалась с отцом, ну вы помните, кризис, ты неудачник, чем семью кормить - меня забрала, и через Пролив, сначала в родительский дом, затем снова замуж вышла... ну и козел же был тот, хоть и богатый, а со мной - как в сказке про Золушку. Это я вам рассказываю, сэр, отчего я англичан и французов одинаково не люблю. Ну и куда мне по жизни с такими взглядами - только в жандармы. Нарушил - дубинкой тебя, и в холодную, сколько положено, отсидишь!

   На фронте не был, даже в сороковом. Нас в Париж тогда перебросили, на усиление, вместе с парой армейских дивизий. С категорическим приказом, не допускать анархии, чтобы не было, как в 1871, никаких самочинных "коммун". Трудиться пришлось, между прочим, в поте лица - и левых хватали, по списку, и уголовных, которые почувствовав слабину, вконец обнаглели, и эвакуацию ценного имущества охраняли, и государства, и частных лиц. И как немцы пришли, сдали им город в полном порядке - приказ есть приказ.

   Чего у немцев не отнимешь, так это у них порядок, орднунг, прежде всего! Пусть хоть небо рушится, и наступает конец света - но все должно быть четко по распорядку. Вот только таким как я туда путь закрыт - это с вами, британцами, я мог быть и тут, и там, ну а по их нацистской идее, арийцем надо родиться, и все тут, хоть в лепешку расшибись - будешь для них неполноценным. И когда их вахмайстер перед строем набил мне морду, за какую-то совсем мелочь, я сказал себе, проклятые боши, этого я вам не прощу! Где тут Сопротивление (наслышаны мы были, что есть такое - гестапо же нам ориентировки рассылало, кого ловить)? Только верите ли, сэр, меня оно раньше нашло!

   Оказывается, папаша мой в Англии стал каким-то Чином, причем даже не в армии, а в разведке! И передали мне от него письмо, при случае и в укромном месте, прочесть при них заставили, ответа ждут. А какой тут ответ - и так ясно, что если откажусь, там же и пристрелят - да и как сказал уже, ну не любил я бошей! Так вот и оказался я в агентах УСО. На своем месте оставался - по службе, подрывной элемент ловил, вне службы, в основном информация, ну пару раз было, кой-какие бумаги с печатями достать.

   И вдруг, весной сорок третьего, все под откос полетело! Нас, служивых, на фронт не брали, даже когда Еврорейх - но вот за малейшую провинность, или даже "неусердие"... А я не нанимался за немцев под пули - была в общем, история, даже не знаю, макизары те ребята были или нет... но меня, под служебное расследование, а после, шепнули мне приятели, уже в список внесли, завтра в вагон и в Россию! Я дурак что ли - в бега. Или, как это называется, на нелегальное положение. Ох, и попал же!