Морской волк – 8. Сумерки богов

   Таким образом, за ночь на 2 февраля сформировался Зееловский плацдарм, имеющий, в общем, тот же вид на карте, что за последующие недели жестоких боев. Помимо упомянутых 19й мбр и трех бригад морской пехоты, до утра успели подойти и переправиться 20я гвардейская мехбригада, и 48й тяжелый танковый полк, имеющий танки КВ-54. Прибыли в Кюстрин, но пока не переправлялись, 1я танковая бригада, "Первая Гвардия", на тот день единственная в Советской Армии полностью вооруженная танками Т-54-100 - и 56й гвардейский самоходно-артиллерийский полк, "святое воинство" укомплектованный машинами, подаренными РПЦ. (прим. - бывший 1201 сап, получивший гвардейское знамя за бой на Висле. Он числился в оперативном подчинении 4го мотострелкового корпуса, "подвижного отряда" Восьмой Гвардейской Армии, но в состав корпуса все ж не входил. Что вызвало ошибку, позже встречающуюся в литературе - касаемо неучастия 8 Гв.А в боях на Зееловском плацдарме в первые сутки - В.С.).

   И этим войскам предстояло отразить удар Первого танкового корпуса СС с юго-запада, на следующий день.

   Михаэль Виттман, 101й тяжелый танковый батальон СС. Зееловские высоты, 2 февраля 1944.

   Расхваленный "Кенигтигер" на поверку оказался сущим барахлом. Высокое искусство танкового боя - это маневр, с умелым использованием местности, смертельный удар, тактика егеря-охотника, быстро меняющего позицию. Воюя с тридцать девятого - Польша, Франция, Греция, Остфронт - Виттман привык сражаться именно так. Новый же танк был не ловким быстрым егерем, а неповоротливым толстяком, страдающим одышкой, пусть даже с очень тяжелой колотушкой наперевес. Толщина брони давала иллюзию неуязвимости - но Виттман за пять лет войны гораздо больше привык полагаться на свое умение не попадать в чужой прицел. На старом добром "штуге" он отвоевал до весны сорок третьего и ни разу не был подбит. На "тигре", еще не "Кениге", он за полгода горел дважды.

   Все ж тот "тигр" ему нравился. "Штуг" в бою против Т-54 не имел никаких шансов, лишь выстрелить из засады и немедленно удирать. "Тигр" же еще сохранял баланс огня, защиты и подвижности, хотя был уже не "егерем" а тяжелым панцирным бойцом. Но именно на нем Виттман испытал и слабые стороны тяжелого танка. В бою против Т-54, подставить борт означало смерть. Но русский танк в отличие от "тигра" был основной, массовой машиной - а значит, на поле боя "пятьдесят четвертых" всегда было больше. И, завязавшись в драке с одним, был огромный риск пропустить кого-то сбоку.

   Молодые не понимают даже, зачем танку подвижность, "мы не собираемся бегать от врага"! Поймут те из них, кто выживет, увидев как Т-54 крутится на месте, подставляя непробиваемую лобовую броню, или рывком уходит за пригорок, или, отстрелив дымовые гранаты, вдруг появляется из-за облака дыма совершенно неожиданно - и успевает выстрелить первым! Чтобы хорошо стрелять, надо интенсивно маневрировать - потому что поле боя не плац, огороженный забором. А "тигр" этого не умел, совсем.

   Хотя, сколько сейчас в панцерваффе осталось таких, как Виттман? Ветеранов, которых он помнил по тридцать девятому, сороковому, даже сорок первому, уцелело - пересчитать по пальцам одной руки. Остальные сгорели под Сталинградом, в украинских степях, под Орлом, в Белоруссии, на Висле. У Германии пока еще хватает солдат - вот только умелых бойцов уже немного. И для молодых, "кенигтигер", это идеал, дающий убеждение, что они могут выехать на поле боя и отстреливать русских, как дичь. И, получив снаряд в ответ, они даже понять ничего не успеют, как их души вознесутся в рай. На их место придут новые дурачки, не успевшие поумнеть, сядут в новенькие танки, только пришедшие с заводов - и все повторится сначала.