Мосад, Аман и все такое…

Было 5 часов утра. За 35 минут террористы убили двух израильтян и захватили девятерых. Двое бежали. Еще восьмерых террористы не обнаружили. За все это время служба безопасности не подняла тревогу. Выстрелы и шум не привлекли ее внимания. Только когда двое израильских беглецов добрались до полиции, стало ясно, что в Олимпийской деревне орудуют террористы. Они забаррикадировались в доме № 31, предварительно выбросив на улицу тело Вайнбергера. На самой двери красовались их требования, отпечатанные в нескольких экземплярах по-английски. Они требовали освободить две с лишним сотни их сотоварищей, находившихся в израильских тюрьмах, а также Баадера и Майнхоф из знаменитой западногерманской террористической группы. Они требовали также предоставить им три самолета для переправки в «безопасное место» — желательно, в Каир.

Последовали долгие переговоры. Израиль наотрез отказался удовлетворить требования террористов. Правительство ФРГ было готово выпустить Баадера и Майнхоф. В 8 часов вечера на экранах телевизоров появился канцлер ФРГ Брандт, который выразил надежду на успешный исход переговоров и на то, что Олимпийские игры не будут прерваны: это, сказал он, означало бы моральную победу террористов. Странная логика. Но как бы то ни было, Брандт все же попытался как-то отреагировать на захват израильских спортсменов — он предложил всем странам приспустить свои флаги. Однако после протеста арабских делегаций канцлер отказался и от этого жеста.

В 10.20 вечера террористы и их заложники на двух вертолетах были переправлены в аэропорт. Хотя правительство ФРГ по соглашению с Иерусалимом уже решило к этому времени, что не даст террористам вылететь в Каир, не было сделано никаких попыток устроить им засаду на пути к вертолетам. Как выяснилось позже, это была последняя возможность.

В 10.35 вертолеты приземлились рядом с Боингом—727, якобы подготовленным к отлету. Четверо террористов вышли осмотреть самолет. В этот момент немецкие полицейские — с дальней дистанции и при искусственном вечернем освещении — открыли по ним огонь.

Несколько террористов было ранено; другие открыли ответный огонь и ранили двух членов экипажа. Как ни странно, они не попытались тут же убить израильтян. Лишь около полуночи, когда шесть полицейских бронемашин вышли из-за укрытия, намереваясь атаковать вертолеты, один из террористов бросил гранату в первый вертолет, где находились пятеро заложников. Вертолет взорвался, превратившись в огненный шар. Почти одновременно двое других террористов очередями из автоматов расправились с четырьмя остальными израильтянами, находившимися во втором вертолете. Позднее следствие установило, что если бы атака задержалась хоть на несколько минут, эти израильтяне, возможно, сумели бы спастись. Каким-то образом они ухитрились ослабить державшие их ремни. Несомненно, освободившись от ремней, они попытались бы захватить террористов врасплох и завладеть их оружием. Что успели сделать остальные пятеро, никто уже не узнает — их тела обгорели до неузнаваемости.

Последний из оставшихся в живых террористов отстреливался еще около часа. Только в половине второго ночи его удалось окружить и прикончить.

На следующий день Олимпийские игры продолжались, как обычно.

Трупы израильских спортсменов были доставлены на родину. Страна требовала возмездия. Две недели спустя Голда Меир приняла «решение», о котором услышал в ее комнате Авнер. Оно состояло в организации ударных групп Мосада, которым поручалось ликвидировать ближневосточную верхушку и европейских связных группы «Черный сентябрь». В списках, выданных ударным группам, числилось 11 имен — по числу погибших спортсменов. «Миссия» Авнера состояла в руководстве одной из групп, которой предстояло действовать в Европе.

* * *

Теперь нам придется вернуться в еще более далекое прошлое, чтобы разобраться, что представляла собой организация, взявшаяся за такое неслыханное дело — настичь и уничтожить 11 террористов, повинных в убийстве 11 израильтян. Я говорю «неслыханное», потому что ни одна разведка мира никогда еще не пыталась вступить в единоборство с террористами на их собственной «почве», их собственными методами и — сложнее всего — со всеми теми ограничениями, которые накладывали на операцию такого рода моральные принципы цивилизованного государства. До тех пор все западные правительства реагировали только на совершившиеся террористические акции в ходе их совершения — как это сделало правительство канцлера Брандта в ФРГ. Выйти навстречу террористам, отомстить им, устрашить и расстроить их будущие планы — за такое дело могла взяться, пожалуй, только израильская разведка. Знаменитый к тому времени Мосад.