Мощи святого Леопольда

Вместо солдатских простых штанов он купил себе тоже солдатские, свободные штаны-плюдерхозен. Дорогие и замысловатые, такие носили старшины и сержанты ландскнехтов, да офицерье чертовых горцев. Они хороши были, широки и удобны, и сочетались с шоссами, которых он взял две пары: лиловые и синие. Еще он взял себе добротные свободные штаны, длинной до колен, и сапоги с отворотами и легкие туфли, такие, что и по улице в них ходить нельзя, замараешься — только по паркетам. И замшевые башмаки. И два дублета, один ужасно дорогой, синий с белыми кружевными манжетами и стоячим воротниками тоже с кружевами. И второй простой серый, но с кольчужными вставками внутри, прикрывшими спину, грудь живот и подмышки. Этот дублет ему пришелся по нраву, не мог он жить без брони. Впрочем, портной обещал ему тонкую кольчугу, недорого, что и под синий дублет подойдет. Волков смотрел на себя в огромное зеркало и не узнавал, перед ним стоял великолепный муж, представитель кровной знати, да и только.

— Вы просто граф, настоящий граф, — в открытую льстил ему портной.

— Берет синего бархата с пером, — сказал кавалер, не отрывая глаз от зеркала.

— Вам как рыцарю и воину, лучше подойдет шляпа, — предлагал портной.

Но шляпа стоила в два раза дороже, и кавалер все-таки хотел выглядеть более мирно, как и советовал ему банкир:

— Берет, и посчитай все.

Пока портной считал, а его подмастерье ходил за беретами, Волков глядел уже не в зеркало, а на свою старую одежду. Она лежал мокрой, от снега и дождя, кучей, возле кресла, и казалась убогой, старой и грязной, по сравнению с той в которую он был сейчас одет. Нет, все вещи и обувь были еще крепки и удобны. Но они уже были не его, а того, старого Волкова, который не расставался с арбалетом, который лез в страшные свалки и рубки, чтоб выручить сеньора, и заслужить его благодарность. Который ходил в проломы, который был коннетаблем у взбалмошного барона-пьяницы. Это была одежда того небогатого и храброго Волкова, которого уже не было. Тот Волков, что смотрел на него из зеркала, красивый, высокий, великолепный, городской рыцарь — это был уже совсем другой человек.

— Двадцать два талера, кавалер, — прервал его размышления портной.

— Разбойники, весь город — одни разбойники, — говорил Волков, примеряя берет и, разглядывая себя в зеркало. Он остался доволен головным убором, достал деньги.

Он отдал двадцать две монеты, что чеканил курфюрст города и земли Ланн, двадцать две серебряные монеты. Тот Волков, что носил старую одежду, и которого уже не было, мог бы и убить за такие деньги.

Он спустился в приемную, где его ждали полусонный Еган и мечтательный Сыч. Глаза Егана округлились:

— Бог ты мой! Господин, вы ли это?

— Экселенц, ну нет слов, — восхитился Сыч.

— Заберите вещи, и поехали побыстрее, — сказал Волков, — есть я хочу. Замерзну я в таком виде, наверное.

Удивленные взгляды своих людей его удовлетворили, но больше чем восхищение слуг, его интересовала реакция другого человека.

Ему хотелось увидеть, как отреагирует она.

Агнес уставилась на него, косила глазами и молчала, будто увидала чудо чудное. А Брунхильда, бросила взгляд, удивилась, открыла было рот, но так и осталась с открытым ртом, хотела видно сказать что-то, да слов не нашла, а потом вспомнила, что она с Волковым почему-то не разговаривает, и отвернулась, стала дальше пришивать кружева к рубахе.

Реакцией молодых женщин кавалер остался доволен, и без слов было ясно, что его вид произвел на них нужное впечатление. И сказал:

— Собирайтесь, со мной поедете.

— Куда? — спросила Агнес.

— Недосуг мне, — высокомерно ответила Брунхильда и продолжила шитье.

— Я велел Егану телегу запрягать, для вас. Вам будет интересно поглядеть. Собирайтесь.

— Платье лучшее одевать? — спросила Агнес. — Как в церковь?

— Как в церковь, — кивнул кавалер.

— Холод на улице, снег, — продолжала упрямиться красавица, — платья у меня зимнего нет, башмаков зимних нет, шали нет. Без меня езжайте.

— Снег месить тебе не понадобится, из дома в дом пойдешь, а меж ними на телеге поедешь, в одеяло укутаетесь, не замерзнете, — уговаривал Волков.

— Шейблейн на меху мне купите, так поеду, — с вызовом ответила Хильда, продолжая шить.

— Что еще за шейблейн? — спросил кавалер.

— Душегрейку она хочет, чтобы по рукавам и на горле мех был, все дамы сейчас носят такие, — пояснила Агнес, доставая и раскладывая на кровати платье и нижние юбки.

— Куплю, собирайся, — обещал Волков.

— Вот как купите — так соберусь, — вредничала красавица. — А в одеяле не поеду.

Волкова перекосило от злости:

— Поедешь, — заорал он, — не в одеяле, так в мешке из-под гороха поедешь! Пока Еган коня запряжет, чтобы готовы были!

И вышел, хлопнув дверью.

А Брунхильда, сидела на перине и шила, будто ее все это не касается.

— Собирайся, доиграешься, и впрямь в мешке поедешь, господин шутить то не будет, — говорила Агнес, натягивая нижнюю юбку. — Чего злишь-то его? Он тебе душегрею обещал — купит.

— Уж купит, куда денется, — высокомерно отвечала красавица, нехотя вставая и откладывая шитье, — ладно поедем, глянем, чего он там придумал.