Моше и его тень. Пьесы для чтения

Один за другим на сцене появляются Иаков, Иешуа и Иосиф. Идут, переглядываясь, словно не понимая, что с ними только что случилось.

Иаков: Что это?.. Мне вдруг привиделось, как будто я в загоне для овец, о чем-то блею, но меня никто не слышит. А потом все овцы разбегаются, а я остаюсь один. И это днем!.. Чудеса.

Иосиф: А мне привиделось, как будто овечьи шкуры напали на людей и нам пришлось бежать от них скорее в горы, где было холодно и сыро… Приснится же такое, в самом деле!

Иаков: Я слышал, что пробравшись ближе к дому демоны посылают людям всякие видения, слепя глаза песком и пылью.

Мария (Иешуа): А ты?.. Что-нибудь видел?

Иешуа (швыряя на стол кости): Какой-то странный сон. Как будто на кресте распяли римляне овцу, и будто эта овца я сам.

Мария: Спаси тебя Всевышний! (Останавливаясь на пороге). А мне приснилось, что приехала сестра и всем принесла подарки. А потом я вспомнила, что она уже четыре года, как в могиле и заплакала. (Вытирает глаза ладонью).

Иаков: Мама!

Мария: Все, все, все!.. Уже молчу. (Иакову). Пойдем со мной, поможешь мне с водой.

Иаков: Ну, мама!

Мария: Шагай без разговоров. (Исчезает вместе с Иаковом).

Иосиф: И я пойду. Если тебе что-нибудь понадобится, то я на заднем дворе. (Уходит)

Иешуа (швыряя кости): Да, папа.

Пауза.

Иешуа швыряет кости.

Из темноты появляется закутанная в черное фигура, которая бесшумно скользит по сцене. Свет в комнате становится тусклым и мерцающим.

Привлеченный скользнувшей тенью, Иешуа быстро оборачивается.

Иешуа: Кто тут?

Фигура останавливается в глубине сцены, у занавеса.

Эй!.. Кто ты?.. Мне кажется, что я тебя не знаю…

Фигура медленно идет по сцене.

(Вспоминая). Хоть, впрочем, подожди…

Фигура едва заметно кивает.

(Почти шепотом) Не может быть… (Приглядываясь). Постой, постой, постой… Я вспомнил, кажется, сейчас одну историю. Она о том, как много лет тому назад я заболел, да так, что все уже решили, что скоро я умру. А я и правда, был совсем как мертвый. И только раз, открыв глаза, увидел, как кто-то в черном медленно склонился надо мной и вдруг дохнул таким ужасным хладом, что инеем покрылись рядом стены и воду в бочке черный лед сковал… (Негромко.) Так это ты?

Не отвечая, фигурамедленно идет по сцене. В полумраке едва виднеется ее лицо.

Ты – Смерть… Я угадал?.. Ну, не молчи же!

Смерть едва заметно кивает.

Ну, что за день сегодня, слава Небу!.. Зачем, скажи, ты здесь?..

Смерть молчит. Небольшая пауза.

Ну?.. Скажешь что-нибудь?

Смерть (глухо, издалека): Я здесь, чтоб рассказать тебе о смерти.

Иешуа: Что?.. Мне о смерти?.. Вот так чудеса!.. По-твоему, я что-нибудь не знаю?

Смерть: Бьюсь об заклад, такого – никогда.

Иешуа: Бьют об заклад?.. Так ты еще игрок?

Смерть: Не хуже прочих.

Иешуа: Что ж тогда мы медлим? (Бросает кости) Давай сыграем, если ты не против…

Смерть: Как скажешь, человек.

Иешуа: Я ставлю на кон мой рассказ о встрече с Небесами, рассказанный без хитрости и без утайки, – все так, как было в час, когда Господь отверз мне слух… Согласен?

Смерть: А ты шутник!.. Что ж, пошучу и я. (Понизив голос, почти шепотом). Ведь это, согласись, тоже хорошая шутка, поставить на кон одну историю, которая, возможно, уже подстерегает нас и ужасом, и болью, и разлукой, перед которыми не устоит никто…

Иешуа: Бог милостив, – авось и устоит.…Ну, что ж, давай, бросай, не мешкай.

Смерть: После тебя.

Иешуа: Так ты еще и суеверен… Как знаешь. (Швыряет кости.)

Какое-то время игрока смотрят на выпавший результат.

Смерть: Ты сжульничал! (Сердито.) Ей-богу, сжульничал! Клянусь, я видел, как эти кости завертелись и легли, тихонько откатившись в сторону, как будто бы живые!.. Не знаю, как это у тебя получилось, Иешуа, но только меж людей зовется это жульничеством!

Иешуа: Боюсь, что все претензии тебе придется изложить не мне, а Небесам, поскольку я всего лишь исполнитель их священной воли. А от себя скажу, что ты мне проиграл, а значит, как условились мы прежде, ты должен рассказать мне, что эта за история, которую боится даже Смерть… Рассказывай, рассказывай, не медли…