Моше и его тень. Пьесы для чтения

Медленно гаснет дневной свет и его место занимает свет мертвый и лунный, в котором возникают фигуры Христа и Иуды и исчезают фигуры Смерти и Иешуа.

15.

Иуда (который как раз – только что появился):

Я – Иуда,

Я сдал тебя за жменю серебра.

Христос:

Ты был со мною, видя – каждый день —

Как воскресали мёртвые; слепцы

Вновь обретали свет. И все слова,

Что я промолвил, ты познал. Чего же

Не веришь ты, что я – Господь?

Иуда:

Я верю.

Уверовал я сразу, с той поры,

Когда тебя увидел. Чудеса

Мне были не нужны.

Христос:

И всё ж ты предал.

Иуда:

Я предал, потому что всемогущим

Ты показался мне.

Христос:

Да, Мой Отец,

Когда бы только я Ему шепнул, —

Мог, ярый, сокрушить весь этот мир,

Чтоб дать свободу мне.

Иуда:

И никого

В подлунном мире нету, кто б сумел

Избегнуть этой власти?

Христос:

Мой Отец

Все судьбы вверил воле рук моих.

Иуда:

Всего лишь помысел об этом – доводил

Меня до исступленья. Словно пёс,

Послушный посвисту хозяйскому,

я должен

Был исполнять веления твои.

Но вдруг я понял: тот освободится

От плена, ига, кто тебя предаст.

И что теперь иные тайны мира

Тому, кто знает: лишь предавший Бога

Становится сильнее Самого!

Христос:

Но даже если в этом – воля Божья,

Господь – сильней и выше.

Иуда:

А когда

Я размышлял об этом, только цапля —

И кроме – ни одной живой души –

Стояла возле, столь погружена

В саму себя, что сделалось мне страшно.

Христос:

Твоя измена Господу была

Предопределена ещё в тот час,

Когда зачат, задуман был сей мир…

Иуда:

…и задано ему – предать Тебя?

Мне б стоило об этом поразмыслить,

Не исполняя воли самому.

Я есмь Иуда – смертный, что рождён

В деревне – от родителей своих —

Не для того, чтоб в рубище пойти

К первосвященнику, злорадно усмехаясь,

И тридцать пересчитывать монет —

Не больше и не меньше, поцелуй

Твоей отдав щеке. И это сделал – я,

Иуда, а не кто иной. Теперь

И ты, Христос, спасти меня не в силах!

Попробуй, ну же!..

Христос:

Убирайся прочь

16.

Христос и Иуда исчезают.

Быстро гаснет лунный свет.

За окном – последние отблески позднего заката.

Комната погружена в густой сумрак, предвестник ужеблизкой ночи.

В комнате появляется Иешуа и Мария с зажженнымисветильниками.

Мария: Как нынче быстро стемнело. (Ставит на стол огонь). Как будто кто-то торопит изо всех сил твой отъезд…

Иешуа: Не думай об этом, мама.

Иосиф (появляясь вслед за Марией, держа светильник в руке): Так было, когда песчаная буря снесла нам крышу и разогнала всех овец… В какой год это было?

Иешуа (взяв и швырнув кости): Не помню.

Мария: Это было в тот год, когда римляне разрушили самарийских отступников и они все бежали в горы.

Иосиф: И все там погибли

Мария: Потому что Святой не терпит, когда пачкают его святое имя своими грязными руками.

Иешуа (швыряя резко кости): Мама!

Мария: Молчу, молчу, молчу!

Иосиф: И все-таки они были отступниками, сынок. Разве Бог позволил бы римлянам разрушить Самарию, если бы там был бы только один праведник?