Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

Лейтенант слушал своего собеседника, говорившего красиво и убедительно, совершенно не задумываясь над тем, прав он или не прав. Он был уверен, что не все женщины одинаковы. Младшая дочь председателя муниципалитета — сущий ангел, только крылышек не хватает. Вместе с ней к нему в дом войдут веселье и счастье — жизнь сразу станет другой. По всему видно, что она будет и примерной невесткой. Не как свекрови, а как родной матери, станет угождать его дражайшей родительнице.

«Ревизор» ухмыльнулся и, словно угадав мысли лейтенанта, продолжал:

— Я не собираюсь обескураживать вас, но должен предупредить, что во время медового месяца, точнее, в дни и недели, ему предшествующие, будущая спутница жизни кажется нам, мужчинам, истинным ангелом, особенно если мы по уши влюблены. И вот тогда-то на нас, убаюканных прекрасными видениями, и накидывают уздечку. И словно хмельные, мы подписываем гарантийное обязательство вечно пребывать у жены под башмаком! Об этом надо помнить, молодой друг!

На улице затарахтел фаэтон. «Ревизор» и лейтенант прислушались. Судя по звуку, фаэтон был ветхий и разбитый, подковы у лошадей, видимо, тоже разболтались.

Звук показался «ревизору» знакомым. Он сразу вспомнил Плешивого Мыстыка: «Неужели он? Чего доброго, приехал справиться, не нуждаюсь ли я в чем…»

Фаэтон подкатил к жандармскому управлению и остановился. Лейтенант выглянул в окно и сразу узнал и облупившийся фаэтон, и старых кляч. Лейтенант даже не успел спросить Мыстыка, что его привело сюда. Соскочив с козел, тот быстро прошмыгнул в двери. Пьяный, Мыстык мог прорваться не только в жандармское управление, но и в резиденцию самого президента. Перед Плешивым выросли часовые. Но что ему сейчас какие-то там ефрейторы, сержанты, лейтенанты…

— Стой!

— Отойдите! Я к начальству!

— К начальству? По какому делу?

— Вам знать не положено! Смотрите, наживете неприятности, так всыпят, что…

Появился лейтенант. Мыстык бросился к нему:

— Лейтенант!

— В чем дело? Чего тебе?

Мыстык пытался поцеловать руку лейтенанту; от него разило винным перегаром и чесноком.

— Это правда, что вы не передали бея-эфенди прокурору?

— А тебе, собственно, что до этого?

— Как что? Да знаете ли вы, кто он, этот бей-эфенди?

Лейтенант разозлился:

— Говори прямо, зачем пожаловал?

Мыстык сбавил тон и, подхлестываемый винными парами, стал вдохновенно врать. Он-де уже побывал у начальника безопасности и у губернатора и рассказал им, что за человек будет завтра передан в прокуратуру. Человек этот в свое время уже побывал у них в городе, после чего губернатор перестал быть губернатором. Почему перестал? Да потому, что заставлял всех играть с ним в покер. Сам проиграет — ни гроша не отдаст, зато других как луковицу обдерет. Никто не мог избавить город от такой напасти, а вот бей-эфенди смог. Так что его арест в Стамбуле и прибытие в их город под конвоем — все это подстроено. Кто-кто, а уж Мыстык хорошо знает, что на уме у Анкары нынче одно, завтра другое.

— Ну, хватит рассуждать, говори прямо, чего тебе надо! — взорвался лейтенант.

— Может, бей-эфенди в чем нибудь нуждается?

— В чем?

— Ну, сигареты там, спички… Может, поесть чего принести?

— Ни в чем он не нуждается. Можешь не волноваться. А завтра справишься о нем в тюрьме, куда его направят после санкции прокурора. А теперь — шагом марш!

Плешивый вытянулся в струнку (недаром он служил в армии во времена национально-освободительной борьбы!), молодцевато отдал честь, чуть пошатнувшись, сделал «кругом — марш» и строевым шагом удалился.

— Плешивый Мыстык, — вернувшись, объявил с улыбкой лейтенант, — извозчик. Вы его, конечно, знаете?

— Да, знаю. Такой чудаковатый… — сдержанно ответил «ревизор», заметив как бы между прочим: — В прошлый мой приезд он вез меня в своем фаэтоне и почему-то принял за чиновника по особо важным поручениям из Анкары. Помню, как он многозначительно спросил: «Из Анкары пожаловали?»

Лейтенант снова протянул арестованному сигареты, щелкнул зажигалкой:

— Такие люди, эфендим, я говорю о тех, кто напускает на себя важность, чаще всего встречаются среди извозчиков и шоферов, болтают они много и, представьте, часто попадают в цель. В прошлый ваш приезд меня еще здесь не было, но говорят…

Лейтенант осекся. Арестованный мог бы спросить: «Что говорят?», но не спросил, поскольку наверняка знал, что могли говорить. Воспользовавшись заминкой лейтенанта, он стал развивать его мысль:

— Да, эфендим, чего только не наговорят! Возможно, вы удивитесь, но я считаю, что страна наша какая-то странная. И даже не столько страна, сколько люди… Достаточно человеку иметь солидную внешность и витиевато выражаться, чтобы его приняли за депутата, а то и за министра! Народ наш, особенно его низы, податливы и легковерны. Поэтому на выборах не задумываясь отдают свои голоса не тем, кто действительно защищает их интересы, а всяким болтунам. А после целых четыре года до следующих выборов кусают себе локти!