Мошенники

— Ага. Вы наверняка пришли по поводу команды. Что, кто-то хотел договориться о счете?

— Да? А вам кто-нибудь предлагал?

— Нет, черт побери, никто и не пробовал. И если тут имеет место что-нибудь подобное, то знайте, я не имею к этому ни малейшего отношения.

— А вы хорошо играете в баскетбол, мистер Робинсон?

— Вполне прилично. Но предпочитаю, конечно, бейсбол.

— Вы подающий в команде, так ведь?

— Да, я подающий. Послушайте, вам почему-то чертовски много известно обо мне, разве не так? Для обычной плановой проверки…

— А подающий вы хороший?

— Да, — не задумываясь, ответил Робинсон.

— А что было после того, как вас завалил Лэнд?

— Меня перевели в запасные.

— И на какой срок?

— До конца сезона.

— Это сказалось на игре команды? Робинсон пожал плечами.

— Знаете, мне не хотелось бы тут перед вами пушить хвост… — сказал он.

— Пушите, ничего страшного, — заверил его Мейер.

— Мы проиграли восемь игр из двенадцати.

— Вы считаете, что если бы вы были на подаче, то команда выиграла бы все эти игры.

— Давайте скажем скромнее, — ответил Робинсон. — Я уверен, что некоторые из этих проигранных игр мы несомненно выиграли бы.

— Но получилось так, что вы их проиграли.

— Ага.

— А как к этому отнеслась команда?

— Ну, все чувствовали себя паршиво. Мы твердо рассчитывали на финал в кубке города. Мы ведь никому не проигрывали, пока меня не отстранили от игры. А потом, даже проиграв эти восемь игр, мы все-таки вышли на второе место.

— Это совсем не плохое место, — сказал Карелла.

— Но первое-то место всегда только одно, — отозвался Робинсон.

— А команда считала, что мистер Лэнд поступил несправедливо по отношению к вам?

— Почем мне знать, что они там считали.

— А сами вы что думали по этому поводу?

— Не повезло, да и все тут, — сказал Робинсон.

— Да, ну а все же?

— Я, например, считал, что неплохо знаю предмет.

— И несмотря на это он засыпал вас? Почему бы это?

— А почему бы вам не задать этот вопрос ему самому? — спросил Робинсон.

Вот тут-то и самое бы время объявить ему: “Потому что он мертв”, однако ни Мейер, ни Карелла не произнесли этих драматических слов. Вместо этого они внимательно наблюдали, как, щурясь от солнца, Робинсон поглядывает на них.

— А где вы были вчера примерно в пять часов дня, мистер Робинсон?

— А зачем вам это?

— Хотелось бы знать.

— А мне кажется, что это вас совсем не касается, — сказал Робинсон.

— Боюсь, что на этот раз вам придется предоставить нам судить, что нас касается, а что — нет.

— В таком случае вам лучше будет получить ордер на мой арест, — сказал Робинсон. — Если дело настолько серьезно, что…

— Никто ведь не говорит вам, что речь идет о серьезном деле, мистер Робинсон.

— Вы так считаете?

— Именно так, — Мейер помолчал и снова задал вопрос. — Так вы настаиваете, чтобы мы получили ордер на ваш арест?

— Просто я не понимаю, с какой это стати я должен рассказывать вам…

— Это просто помогло бы нам внести ясность в некоторые вопросы, мистер Робинсон.

— В какие именно?

— Так где же вы были вчера примерно в пять часов дня?

— Я был… Я был занят глубоко личными делами.

— И какими же именно?

— Послушайте, я просто не понимаю, зачем вам может понадобиться…

— Так какими же делами вы были заняты?

— Я был в это время с девушкой, — сказал Робинсон, обреченно вздыхая.

— С какого и по какой час?

— С четырех… нет, это было немножко раньше четырех… последняя лекция закончилась без четверти четыре…

— Итак, с трех сорока пяти и до какого?

— И примерно до восьми вечера.

— А где вы были?

— Мы были у нее на квартире.

— Где это?

— В центре.

— В центре, но где именно?

— Ну чего вы пристали?..

— Где?

— На Тримейн-авеню. Это в Куортере, недалеко от “Навеса”.

— Ив четыре часа вы уже были в этой квартире?

— Нет, мы добрались туда примерно в четверть или в половине пятого.

— Но в пять часов вы находились именно там?

— Да.

— И чем вы там занимались?

— Ну знаете ли…

— Говорите, не смущайтесь.

— Ничего я вам не обязан говорить! Неужто вы сами не способны догадаться, черт побери!

— Ну ладно, оставим это. Как зовут эту девушку?

— Ольга.

— Ольга? А дальше как?

— Ольга Виттенштейн.

— Это та самая девушка, что сидела с вами, когда мы подошли?

— Да, она самая. Послушайте, неужели вы собираетесь еще и ее расспрашивать? Да вы ведь так все испортите!

— Нам нужно только проверить правильность сообщенных вами фактов, мистер Робинсон. Остальное — это уже ваши проблемы.

— Послушайте, но ведь это очень порядочная девушка, скорее всего она просто пошлет вас с вашими вопросами к чертовой матери, а заодно — и меня тоже. Я ничего не понимаю. Что происходит? Почему это вам нужно, чтобы кто-то подтверждал мои слова? А что, по-вашему, я мог там делать?

— Вы вполне могли находиться на квартире в доме по Тримейн-авеню с пятнадцати минут пятого до восьми часов прошлого вечера. Если вы действительно находились там в это время, то в этом случае вы больше никогда не увидите нас, мистер Робинсон, на протяжении всей жизни.

— Ну за всю жизнь я все-таки не стал бы ручаться, — внес поправку Мейер.

— Бросьте, вы непременно объявитесь тут в следующий же понедельник, — сказал Робинсон.

— С чего это вдруг? Вы что, не были на этой квартире?