Мошка в зенице Господней. Хватательная рука

— Да, конечно, — ответила Салли, — но только до тех пор, пока не возникнет общество как таковое. Естественный отбор будет действовать, пока люди не объединятся, чтобы вместе защищаться от сил природы. Но в случае затерянных планет это все равно слишком маленький срок. Я читала, например, про одну из таких планет, мистер Уитбрид: там практикуют ритуальное детоубийство. Старейшины оценивают детей и убивают тех, кто не соответствует их представлениям о совершенстве. Это, строго говоря, не эволюция, но определенных результатов можно добиться и таким путем, только опять же нужно гораздо больше времени.

— Но люди успешно занимаются селекцией лошадей. И собак, — заметил Род.

— Верно. Но никому никогда не удавалось вывести новый вид. А общества не могут придерживаться жестких правил достаточно долго, чтобы человечество претерпело какие-то заметные изменения. На это требуются миллионы лет… Хотя, конечно, были целенаправленные попытки вырастить суперменов. Как в системе Саурон.

— Настоящие звери, — проворчал Синклер и сплюнул. — Это они начали Сепаратистские войны и чуть не прикончили всех нас…

Гардемарин Уитбрид закашлялся, и Синклер неожиданно замолчал. Но тут паузу заполнила Салли:

— Вот еще одна планетная система, которую я не выношу. Даже при том, что сейчас они преданны Империи… — Салли оборвала себя и огляделась.

Все как-то странно, натянуто молчали. Синклер опустил глаза и прятался за бокалом вина. Угловатое лицо Хорста Стейли застыло, словно каменное изваяние.

Я что-нибудь не то сказала? — спросила Салли.

Спустя несколько секунд неловкое молчание нарушил Уитбрид:

— Дело в том, леди, что мистер Стейли родился в системе Саурон.

— О, простите меня, ради Бога, — пробормотала Салли. — Похоже, я действительно ляпнула что-то не то. Мистер Стейли, я, честное слово…

— Если наши юные друзья будут обижаться из-за таких мелочей, я еще подумаю, служить им на этом корабле или нет, — сказал Род. — И вы не единственная, кто сегодня «ляпнул». — Он бросил на Синклера многозначительный взгляд. — А потом, мы не судим людей за то, что творилось на их мирах сотни лет назад. — «Черт! Что-то уж слишком казенно получилось». — Кажется, вы говорили об эволюции?

— Да… В общем, для разумных существ эволюция практически невозможна, — продолжила Салли. — Биологический вид эволюционирует в борьбе с окружающим миром, а разумные существа изменяют сам окружающий мир, подлаживают его под себя. Как только вид становится разумным, эволюция просто прекращается.

— Жаль, что нам не с кем себя сравнить, — добродушно заметил Бери. — Разве что с выдуманными расами из книг.

Он рассказал анекдот про разумного осьминога и кентавра, и все рассмеялись.

— Что ж, капитан, обед явно удался, — подытожил Бери.

— Пожалуй.

Род встал из-за стола и предложил Салли руку. Все поспешно поднялись. По дороге к каюте она снова притихла, ушла в себя и на прощание лишь вежливо, сдержанно поблагодарила Рода. После он отправился на мостик. Нужно было распланировать и записать в корабельный компьютер оставшиеся ремонтные операции.

4. Экстренное сообщение

Путешествие через гиперпространство может и удивить, и разочаровать одновременно.

На сам Прыжок между звездными системами уходит неизмеримо малая доля времени, но между парами звезд существует лишь одна линия передвижения, или, как говорят специалисты, одни «рельсы», — это не совсем прямая линия, но для простоты можно представить и так. Конечные пункты этих линий, «прыжковые» точки, располагаются, как правило, далеко от центров гравитационных искажений пространства, то есть от звезд и крупных планет. А посему межзвездные корабли большую часть времени просто ползут в обычном пространстве от одной прыжковой точки к другой.

Хуже того, не каждая пара звезд связана «рельсами». Эти межзвездные туннели существуют лишь вдоль линий эквипотенциальных термоядерных потоков, и присутствие в обычном пространстве других звезд иногда просто уничтожает линии возможного передвижения. Те же, которые существуют, далеко не всегда отмечены на картах: их не так-то просто отыскать.

Вскоре пассажиры «Макартура» поняли, что путешествие на борту имперского военного корабля немногим отличается от тюремного заключения. У команды хватало дел, и даже после вахты каждому находилась работа: ремонт корабля не прекращался даже в полете. А пассажирам оставалось довольствоваться обществом друг друга и изредка, когда позволял график дежурств, общением с офицерами. Никаких других развлечений, что можно найти на борту комфортабельного пассажирского лайнера, на «Макартуре» не было.

Одним словом, скукота. К тому времени, когда «Макартур» приготовился к последнему Прыжку, прибытие в Новую Каледонию уже воспринималось пассажирами как освобождение из тюрьмы.