«Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина

Перечитав написанное, Жилин стал править текст, дополняя сносками и примечаниями.

Вместить события 70 лет после Победы на несколько листков было трудно, почти невозможно. Поневоле опускались хунвейбины и полпотовцы, Шарль де Голль и Чубайс, «Аль-Каида» и «Перестройка», ДДТ и «Ориндж эйджент», полет на Луну и компьютеры, колониальные войны и кокаиновые короли, хиппи и стиляги…

Но главный тренд, как говаривал – будет говаривать! – его зять, он-таки прочертил.

Разминая пальцы, Иван вложил исписанные листки в пакет и поднялся с кряхтением.

«Точно, как дед…»

Выглянув в коридор, Жилин увидел Власика, задумчиво курившего у окна.

– Готово, Николай Сидорович.

– Ага! – оживился тот.

Вытащив пробку из бутылочки с клейстером, Власик аккуратно заклеил пакет и сунул в папку.

– До свидания!

– До свидания.

Прошаркав к окну, Жилин смотрел, как телохранитель Сталина покидает здание и садится в машину. Вскорости «Опель-капитан» покинул пределы академии. Поправив китель, Иван проворчал:

– Ну что, комэск? С назначением тебя!

Е. Ковалева:

«Бригада держала удар, но потом прорвали справа. Смяли роту 1-го Ворошиловского…

В «окно» пошли танки. Первый раз я передавала открытым текстом и… матом. Я даю радиограмму, а мимо едет повозка с ранеными. На ней лежит наш красавец, казак Коля.

Высокий, стройный парень… Ранение прямо в лицо. Можете себе представить, он лежит, а у него все залито кровью. А у второго, Иван Ивановича, – так называли одного молодого парнишку, разведчика, – видно, как сердце работает.

Подумала, что только бы их успеть отправить, и начала запрашивать самолет. Но тут нас засек немецкий «худой» и начал обстреливать. Из домика лесника мы с Виктором выскакиваем, перебегаем по поляне, а немец по нам сверху бьет, да еще второй прилетел. Мы перебегаем, прячемся за деревья. Потом чуть дальше забрасываем антенну и продолжаем передачу. А в Москве у приемника кто-то опять спит: «Дорогой товарищ, вас плохо слышу». Тут бьют вовсю, и насмерть, а она плохо слышит!»

Глава 10 Комэск

3 июля полк отправился в Рязань, в Высшую школу штурманов, принимать истребители «МиГ-3».

С Центрального аэродрома Москвы до Рязани летели на старом «ТБ-3», неуважительно прозванном «туберкулезом».

Летного состава набралось, чтобы сколотить всего тридцать два экипажа – три эскадрильи по десять самолетов, плюс комполка и его зам.

Уже 5-го числа поступила команда – перелетать в Монино.

К этому времени 122-й ИАП стал двухэскадрильным: 2-я эскадрилья, где служил Долгушин, стала отдельной и убыла на аэродром в Царево Займище[20].

Николаев так и остался командиром полка, «рулить» 1-й эскадрильей поставили капитана Цагайко, а 3-я досталась Жилину.

Иван не слишком заморачивался несоответствием своей должности и звания, да и его летуны относились к ситуации с пониманием.

Дескать, проштрафился человек, с кем не бывает. Пущай теперь зарабатывает «высокое доверие»… А Жилин только рад был.

Ведь в первые дни войны Иван просто лихо партизанствовал, хотя именно он пустил круги по воде, взбаламутил застойный прудик, разогнал ряску – вовремя поднял три авиадивизии.

Да, сотни самолетов сгорели, но не на стоянках, как бывало в той истории, а в бою, сбивая «Мессершмитты» да «Юнкерсы». Вон, 5 июля скоро, а Минск до сих пор не взят! И все же, кем он был, генерал-лейтенант, при 122-м полку? А никем!

Прибившимся летуном, цыкнуть на которого не позволяло звание. А теперь он – комэск. Что же до постов…

Однажды Павел Васильевич Рычагов уже «взлетал» – и его чуть было не «сбили». Хватит.

Теперь очередь Ивана Федоровича Жилина.

Можно сказать, миссию свою он выполнил. Да, положить перед Сталиным ноутбук, куда чисто случайно закачались карты немецкого Генштаба и ТТХ «Тигра», у него не получилось, но главное было сказано. Отныне вождю известно, кто из его генералов негодный вояка, а какого хоть сейчас в полководцы.

Того же Черняховского. Или Горбатова. Или Говорова.

Есть еще люди в русских селеньях, способные сражаться по-суворовски!