«Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина

Большого внимания к себе эта задумка не привлекала, поскольку разгром Красной Армии в районе Смоленска мыслился немецкими стратегами как рядовая операция, как сам собой разумеющийся триумф в череде викторий «молниеносной войны».

А потому и к продолжению наступления на Москву фюрер отнесся с пренебрежением: к чему, мол, задействовать в этой «большой прогулке» танковые дивизии? Обойдемся одной пехотой – доблестный Вермахт блистательно дотопает до Москвы и устроится со всеми удобствами на зимних квартирах.

В сентябре или в октябре…

А танковые группы Гудериана и Гота, как только они покончат с большевиками под Смоленском, стоит развернуть к северу и к югу, чтобы быстренько занять Ленинград и Киев.

Киев – это юг России, это тучные черноземы, где так вольготно будет немецким колонистам, это Крым, это Донбасс.

А Ленинград давал стране почти четверть всей продукции тяжелого машиностроения и треть – электротехнической промышленности, там находился порт для бесперебойного снабжения группы армий «Север». Взять Ленинград означало уничтожить Балтийский флот, закрепляя господство Кригс-марине, и можно было обезопасить поставки руды из Швеции и Норвегии.

Так было и в прошлой истории, так повторялось и нынче.

Но с существенной разницей: хоть и ослабленные, хоть и битые, но армии Западного фронта, заняв оборонительные рубежи по Днепру, привели с собой куда больше бойцов и матчасти.

Танкисты, отступая, не бросили больше двух тысяч боевых машин, как тогда. Правда, около восьмисот танков было-таки оставлено, но почти все они по строгому, вовремя отданному приказу, оказались подорваны и годились разве что на переплавку.

Удалось уберечь сотни орудий и самолетов.

К тому же в прошлый раз Генштаб РККА был уверен, что в наступление под Смоленском перейдут всего лишь тридцать пять немецких дивизий, а в действительности их оказалось шестьдесят шесть.

Теперь же, благодаря «премудрой тетрадке», Ставка создавала оборонительный рубеж с опорой на Днепр и Десну, на Полоцкий укрепрайон, на Витебск и Оршу и твердо знала, что о контрнаступлении думать рано: под Смоленском врага можно и нужно измотать, измучить, но не уничтожить, уж слишком велика орда.

Живой силы и артиллерии, вступивших в сражение, у немцев было больше в полтора раза, самолетов – вдвое, а танков – впятеро больше, чем у русских[28].

Из семи армий «второй линии» нарком обороны Тимошенко выдвинул на передовую 13, 19, 20, 21 и 22-ю армии, а во второй эшелон – 3-ю, 4-ю и прибывшую с Украины 16-ю армию.

15 июля немцы перешли в наступление.

По плану, основные силы 3-й танковой группы должны были продвигаться из района Витебска в обход Смоленска с севера на Ярцево, остальные с плацдарма, восточнее Полоцка, на Невель.

2-й танковой группе вменялось нанесение сразу двух ударов: один из района южнее Орши на Смоленск и Ельню, другой – на Рославль.

Самым уязвимым местом в обороне Западного фронта, насколько помнил Жилин, был стык 20-й и 22-й армий в районе Витебска.

Поэтому выдвигавшаяся сюда 19-я армия под командованием генерал-лейтенанта Конева была переброшена самой первой, чтобы она успела сосредоточить и развернуть свои соединения.

Успели – «лишние» пять или шесть дней, выгаданные в июне, дали чуток времени. При этом нерешительного Курочкина, командующего 20-й армией, сменил куда более жесткий Жуков, чей пост начальника Генштаба достался Василевскому, известному теоретику. Тем более что будущий «маршал победы» терпеть не мог штабной работы.

Правда, армия Конева не сумела сдержать массированный танковый удар врага, но тут подоспела 22-я армия, не рассеченная, как в ином варианте истории, на две половины, и нанесла контрудар во фланг прорвавшемуся противнику.

Упорное сопротивление врагу оказали защитники Полоцкого УРа. Оборонявшие его части 17-й стрелковой дивизии до 20 июля сдерживали наступление противника[29].

В эти дни «папаша Гот» был вынужден признать, что германские войска несут большие потери, а моральный дух личного состава подавлен стойкостью советских войск, их неожиданными действиями и ожесточенной борьбой.

Тяжелое положение сложилось на могилевском направлении, где оборонялась 13-я армия. 2-я танковая группа Гудериана форсировала Днепр как раз на ее флангах – бои не прекращались ни днем, ни ночью.

На позиции 388-го стрелкового полка 172-й дивизии противник бросил крупные силы, но прорвать оборону с ходу не смог.

Только за один день полк под командованием полковника Кутепова уничтожил тридцать девять танков и три самолета[30].

Но «Быстроходный Гейнц», как немцы прозывали Гудериана, все же прорвался к Днепру в местечке Копысь. Именно туда, на штурмовку переправы, и послали 122-й ИАП.

– По самолетам!

Жилин первым забрался в кабину. Прогретый мотор завелся сразу, пуская дрожь по хищному телу истребителя-перехватчика.

Зеленая ракета взвилась над КП, и комэск порулил на старт.

Разогнавшись, самолет стал вредничать – его потянуло в сторону.

Иван дал правую педаль, «МиГ» выровнялся.

Потянул мощнее, вот уже заднее колесо оторвалось от земли…

Жилин плавно потянул рукоятку на себя…

Взлет!