Москалёв. Новобранец космической пехоты

Полковник, судя по всему, не понял, что я над ним издеваюсь. Наоборот, он оценил мои слова как попытку лучше выглядеть в его глазах.

— Думаешь, чтобы так сказать, достаточно прочитать устав на занятиях? Я, между прочим, для этого целую академию закончил! Грамотность, это тебе не попугаем быть!

Ага, академия. Так вот, значит, где куют такие кадры для армии Земной федерации. Интересно как? Судя по манере речи, кувалдой по голове.

Я понятия не имел, что можно ответить полковнику, поэтому просто молчал, опустив руки по швам. Комиссару, вероятно, тоже было трудно слушать речь полковника, поэтому он решил вмешаться:

— Господин полковник. Я думаю, что рядовой Москалёв уже доказал, что по-хорошему он не понимает и слова на него не действуют. Предлагаю применить к нему те меры дисциплинарного воздействия, которых он заслуживает.

— Да, — откликнулся на это предложение командир полка сдвинув брови и вперив в меня грозный взгляд. — Давно пора поставить этого солдата правильным образом. А то у нас тут некоторые думают, что можно на комиссаров через губу смотреть. Нет! Я этого не позволю! — ударил он кулаком по столу. — Я научу тебя смотреть через то, что надо! И кому надо!

Я услышал позади себя тихий смешок. Сидоров вместе со мной получал удовольствие от трелей полковника.

— Ну, всё! — продолжил тот. — Нечего тут рассусоливать. Сидоров! На гауптвахту его. Месяц ареста.

Вот об этом и предупреждал меня старшина. Спасибо ему. Я громко и чётко сказал:

— Никак нет, господин полковник. Вы не имеете права меня арестовать. Да и не за что.

— Можете жаловаться, — с издёвкой в голосе сказал комиссар. — Я с удовольствием рассмотрю вашу жалобу.

— Нет, господин комиссар, — ответил я всё так же стоя по стойке «смирно». — Чтобы обойти вас и не дать замять это дело, я подам жалобу по прибытии на новое место службы, тамошнему комиссару.

Комиссар с полковником переглянулись. Они понимали, что я прав, но самолюбие не позволяло им отступить. Комиссар сощурил глаза, слегка подавшись ко мне, и сказал:

— А вот есть за что. При обращении к офицеру солдат должен говорить «никак нет». А вы только что сказали просто «нет». Это вполне можно истолковать как нарушение субординации. А за это полагается десять судок ареста с содержанием на гауптвахте.

— Всё равно здесь не могут меня арестовать, — ответил я. — Арест может наложить только мой прямой начальник, а все мои прямые начальники находятся в двести пятом пехотном полку на планете Дальняя.

Комиссар и полковник снова переглянулись.

— И кто же так хорошо вас провентилировал? — спросил комиссар.

— Бабушка, — не моргнув глазом ответил я.

— Я тебе не бабушка! — рявкнул полковник. — Я тебе пока ещё не пустое место тут сижу! Арестовать его нельзя. Думаешь, я законов не знаю? Да я их не только знаю! Я их ещё и читал, как свои пять пальцев!

Командир помолчал, тяжело дыша, как после стометровки, а потом поднёс руку с коммуникатором к губам и произнёс:

— Начальник штаба. Подготовить представление командиру двести пятого пехотного полка на арест рядового Москалёва. На десять суток. За нарушение субординации.

Комиссар одобрительно покивал, а командир полка, победно глянув на меня, добавил:

— Так-то. Свою службу в двести пятом полку начнёте с десятидневной отсидки. Сидоров! — скомандовал он. — Этого обалдуя доставить в казарму и до утра не спускать с него глаз. Всё. Идите.

Мы с Сидоровым отдали честь и вышли из кабинета. Всю дорогу до казармы он молча улыбался, время от времени поглядывая на меня. Я ещё раз поблагодарил его за совет. Когда мы пришли в казарму, он отправил меня в расположение, а сам уселся за столом в командирском кабинете и принялся заполнять пустые журналы учёта боевой подготовки. Шестая рота, как и весь полк, готовилась принять новых новобранцев.

Стоило мне войти в расположение, как Васян, валяющийся на заправленной кровати рядом с Ерохой, огласил казарму приветственным криком:

— Во! А чего это так быстро?

— Не рад меня видеть? — спросил я, укладываясь на свою кровать и свешивая вниз ноги, чтобы не испачкать ботинками одеяло.

— Это на гауптвахте, наверное, не рады были тебя видеть, раз ты снова в казарме, — отшутился Васян.

— На гауптвахте меня вообще не видели.

— Это как? — поинтересовался Ероха.

Пришлось рассказать им об этом последнем приключении.

— Кто бы мог подумать, — удивился Васян. — Выходит, твой будущий тесть выдал тебя с головой.

— Тесть? — переспросил я.

— А разве нет? — деланно удивился Васян. — Я же видел, как вы с твоей Лизой друг на друга смотрели.

Я только махнул на Васяна рукой. Сам только вчера перестал сохнуть по той девке, из-за которой в армию пошёл, а ведёт себя как опытный ловелас.

— Жрать охота, — вздохнул я.

Из-за командирской истерики я пропустил ужин. Уже не в первый раз.

— Ну, это дело поправимое, — сказал Ероха, нагибаясь к тумбочке и доставая из неё полбуханки белого хлеба, принесённую из столовой. — Мы уже привыкли, что ты вместо приёма пищи начальству на нервах играешь. Так что об этом позаботились.