Москалёв. Новобранец космической пехоты

— Военнослужащий вооружённых сил Земной Федерации является лицом, обеспечивающим безопасность государства от внешнего и внутреннего врага, — его голос во время чтения звучал усыпляющее. — Он обеспечивает эту защиту точным и беспрекословным выполнением приказов командиров, беззаветной преданностью верховному главнокомандующему Рональду Владимировичу Лао, ведущему Земную Федерацию к славе и процветанию, и умелым применением вверенного ему оружия, с одновременным экономным расходованием боеприпасов и бережным отношением к снаряжению.

Да. Это однозначно писали те самые рекламщики. Не мог нормальный человек написать такую галиматью. Слава богу, никто из нас, включая Сидорова, не относился всерьёз к этой бредятине. Сидоров был обязан проводить такие занятия, вот он и проводил их. Мы были обязаны всё это выслушать, вот мы и слушали. С осоловелым видом и с трудом открывающимися глазами.

— Бережное отношение к военному имуществу является следствием глубокого уважения военнослужащего к президенту Лао, преданности высшему военному командованию и готовности самоотверженно сокращать расходы на своё содержание, — голос Сидорова звучал всё тише. — Готовность выполнить любой приказ командования является подтверждением верности государству, народу и делу обеспечения защиты интересов, надёжно отстаиваемых и неизменно олицетворяемых нашим верховным главнокомандующим, вдохновляющим нас на упорное овладение своей военно-учётной специальностью.

Я попытался представить, как президент Лао может вдохновлять меня овладевать специальностью пехотинца. Вот он стоит на трибуне перед объективами камер головидения и, держа в руках ракетомёт, рассказывает, как стрелять из него по воздушным целям, чтобы сэкономить боеприпасы и проявить преданность высшему военному командованию.

— Москалёв!

Вот Лао поднимает ракетомёт, прицеливается в пролетающую мимо ворону и нажимает на спуск.

— Москалёв! — повторился крик Сидорова у меня над ухом.

Чёрт! Я всё-таки уснул.

Я подскочил как ужаленный и вытянулся по стойке «смирно».

— Господин сержант.

— Какого чёрта ты спишь на занятиях?

— Никак нет, господин сержант! — ответил я. — Я просто задумался.

— Да ну!? — деланно удивился Сидоров. — И о чём же ты задумался?

— О выдающейся роли нашего верховного главнокомандующего Рональда Владимировича Лао в деле вдохновения военнослужащих на овладение военно-учётной специальностью. В частности, на овладение стрельбой из ракетомёта по низколетящим воздушным целям.

Сержант только изображал злобу. На самом деле он и сам был рад отвлечься от чтения этого бреда, написанного неизвестным идиотом, и утверждённого министром обороны в качестве учебного пособия для новобранцев. Но всё же для порядка скомандовал:

— Упор лёжа принять.

Я упал на пол в упор лёжа.

— Десять отжиманий.

Я отжался десять раз, после чего Сидоров разрешил мне сесть на место. Вернувшись за свой стол, он продолжил читать лекцию о том, как мы все любим президента Лао, и как горим желанием выполнить какой-нибудь его приказ.

Спустя полтора часа, когда занятие подошло к концу, наш сержант спросил:

— Вопросы есть?

Этим вопросом заканчивались любые занятия. Но на занятиях по промыванию мозгов вопросов никто не задавал. В основном потому, что невозможно было вспомнить, о чём именно только что рассказывал Сидоров. Мы помнили, что сержант говорил что-то про воинский долг, президента Лао и тому подобное. Но вот что именно? Полтора часа пустой болтовни.

Тем сильнее удивился Сидоров, да и вся рота, когда я встал и произнёс:

— Разрешите, господин сержант.

— Да, — Сидоров удивлённо приподнял бровь.

— Если я правильно понял, то каждый солдат обязан с уважением относиться к командирам.

— Ну, — Сидоров не мог понять, куда я клоню.

— А если кто-нибудь из военнослужащих не проявляет достаточного уважения?

— То есть?

— Ну, если у подчинённого возникли напряжённые отношения с командиром.

— Тогда ему лучше перевестись в другую часть.

— А если у него нет такой возможности? — не унимался я.

— К примеру, у нас в полку, — вмешался Васян.

— Да, — поддержал его Ероха. — Если, например, командир полка поссорится с новобранцем.

— Командир полка не может поссориться с новобранцем, — ответил Сидоров. — Новобранец слишком мелкая величина, чтобы полковник обращал на него внимание. Даже если новобранец совершит дисциплинарный проступок, то это не будет ссорой с командиром. Это будет нарушением воинской дисциплины и повлечёт за собой соответствующее наказание. Которое не будет являться выяснением личных отношений.

Сержант определённо не понимал, о чём я его спрашивал. Я предпринял ещё одну попытку:

— А если предположить, что всё же возник конфликт. Как командир мог бы реализовать свою личную неприязнь?

— В этом случае командир приказал бы установить наблюдение за таким солдатом, и как только он допустил бы серьёзное нарушение дисциплины, то перевёл бы его на подсобку, крутить свиньям хвосты.

Это было уже ближе к делу. Я продолжил свой «допрос»:

— А почему сразу не послать такого солдата на подсобку? Зачем надо ждать ещё какого-то нарушения?