Москалёв. Новобранец космической пехоты

Придя в казарму, мы принялись готовиться к увольнению. Гладили форму, подшивали воротнички и изводили килограммы ваксы, размазывая её по берцам. Через час два десятка новобранцев, и я в их числе, отутюженные и выбритые стояли перед Сидоровым, который прохаживаясь вдоль выстроившейся шеренги, придирчиво осматривал внешний вид и указывал недостатки, которые надо было немедленно устранить. Ещё через пять минут он выдал нам увольнительные записки, в которых значилось, что мы обязаны вернуться в часть до девятнадцати ноль ноль завтрашнего дня.

Затем старшина отвёл нас в штаб и мы в финансовой части получили наше жалование. Обычно новобранцам не выдавали наличные. Всё необходимое мы могли приобретать в магазинчике, находившемся на территории полка и входившем в систему «Армияторг», осуществляющую поставки консервов, военного снаряжения и разных мелочей для вооружённых сил Земной Федерации. Все расходы продавщица записывала на счёт новобранца, осуществлявшего покупку, и эту сумму вычитали из его жалования. Так что наличные деньги новобранцу были без надобности. Попутно это решало проблему воровства и вымогательства. Ни воровать, ни вымогать было попросту нечего. Иное дело увольнение. Находясь за пределами части солдат не должен выглядеть нищебродом и слоняться по улицам как неприкаянный. Он должен иметь возможность отдохнуть от служебной рутины, а для этого требуется наличность. Да и проезд до места отдыха, даже если новобранец всё время увольнения собирается провести дома, тоже стоит денег. Поэтому увольняемым выдавали всю задолженность по жалованию, имеющуюся на момент увольнения. Деньги небольшие, но сходить в кино или выпить кружку пива в баре вполне хватало. После возвращения в часть новобранцы сдавали оставшиеся деньги обратно в финансовую часть и их снова вносили на их счёт. Я, в отличие от других, не часто посещал «Армияторг», ограничиваясь покупкой бритвенных принадлежностей, поэтому за три месяца службы у меня на счёте скопилась более-менее приличная сумма.

Выйдя за ворота, я остановился. Было непривычно иметь возможность идти куда угодно и делать что угодно. По территории части мы ходили только строем, только в определённые места и только по расписанию. Здесь же мне была предоставлена такая степень свободы, от которой я успел не просто отвыкнуть. Я не знал, что с этой свободой делать.

— Что, непривычно? — с улыбкой спросил Васян.

Они с Ерохой стояли справа и слева от меня и тоже наслаждались возможностью не ожидать в любой момент команды куда-то бежать и что-то делать, изображая войну.

— Да, — ответил я. — Совершенно непривычно.

— Дальше будет ещё непривычней, — пообещал Васян.

Он и Ероха, в отличие от меня, уже были в увольнении и им было виднее.

— Ну, посмотрим. Веди, показывай, — сказал я.

— Я думал, это ты нам будешь показывать, что да как на гражданке, — поддел меня Васян. — Мы с Ерохой только один раз в увольнении были, а ты целых два раза в самоход бегал.

— Я не бегал, — возразил я. — Я отлучался по делу. Кроме того, оба раза я отлучался ночью, когда видимость была ограничена. Так что ничего нового для вас рассказать не могу.

— Ладно, — усмехнулся Васян. — Пошли.

И мы пошли по дороге, ведущей к трассе. Как раз неподалёку от свёртка к части была остановочная площадка для аэробусов. И как я её не заметил, когда бегал в Гадюкино? Видимо, действительно был сильно занят. Аэробус прибыл через каких-нибудь пять минут. Он следовал из Гадюкино в город, где располагался «базар» с которого нас пригнали в учебный полк. Назывался этот город Пингвинино. Оттуда уже можно было с пересадкой добраться куда угодно.

— Какие планы? — спросил Васян, когда мы уселись на сиденья в салоне аэробуса.

— Есть предложения? — ответил вопросом на вопрос Ероха.

— Немножко есть. Можно поехать ко мне домой. У двоюродного брата сегодня день рождения. Можно неплохо оторваться.

— Ладно, — согласился Ероха. — Только сначала домой заеду на часок. Надо своих предупредить, чтобы не волновались. Да и показаться на глаза, а то обещал в прошлый раз сестрёнке настоящий патрон привезти. Нельзя обманывать ребёнка.

— Откуда у тебя патрон? — насторожился Васян. — Боеприпасы же на строгом учёте.

Ероха вытащил из кармана патрон к штурмовой винтовке и протянул его Васяну. Тот повертел его в руках и улыбнулся.

— Капсюль пробит, — сказал он.

— Ну, естественно, — усмехнулся Ероха. — Кто же мне даст целый патрон стырить? Конструкция имени рядового Москалёва. Только вместо картошки стреляная пуля. На стрельбище подобрал.

— А говорил, что нельзя ребёнка обманывать, — укорил его Васян, возвращая «патрон».

— Ну, это не обман, — засмущался Ероха и сунул гильзу с забитой в неё пулей обратно в карман. — Это почти патрон. Только без пороха. Да и не могу же я дать четырёхлетнему ребёнку боевой патрон. А так, пусть играет.

— А ты чего молчишь? — спросил Васян, видя, что я молча смотрю в окно.

— Пусть играет, — ответил я, разглядывая проплывающий внизу осенний пейзаж.

— Я про «оторваться». Про день рождения двоюродного брата.

Я повернулся к друзьям и покачал головой.