Москит

В гари пожарища, в кислом запахе потных тел Викрам уловил аромат миндаля. В следующий миг он понял, что Гопал раскусил ампулу с цианидом. И увидел спину Джерарда, бегущего к спасительной роще.

К тому времени, как армейские вертолеты зависли над аэродромом, Викрам был уже далеко, направляясь к восточному побережью. Путь был не из легких, пришлось трижды менять транспорт, чтобы не наткнуться на солдат.

— Скажи спасибо. Я спас тебе жизнь, — мрачно буркнул Джерард. — Идиот сентиментальный, черт бы тебя побрал! Еще пять минут — и тебе крышка.

Викрам молчал.

— Тебя вздернули бы, болван! Только не сразу, на это можешь не рассчитывать. Сперва из тебя под пытками вытрясли бы все, что ты знаешь. Ясно?

Викрам закашлялся. Легкие горели от дыма, саднили порезы на коже. И всюду, всюду чудилась приторная горечь, словно он насквозь пропитался запахом миндаля. Этот запах поднимался из глубин прошлого. Полночь позади. Он не спал и не ел почти сутки. Гопал был мертв.

— Этому по крайней мере хватило ума проглотить яд, — многозначительно произнес Джерард. — Твое счастье, если Главный ничего не узнает. Впрочем, — добавил он, не дождавшись от Викрама ни слова, — операция прошла успешно, хотя ты чуть не погиб. Наверное, теперь считаешь себя бессмертным?

Джерард насмешливо хмыкнул и потянулся к радио. Викрам угрюмо наблюдал за суматошными движениями своего наставника. От запаха миндаля горчило во рту. Новости передавали только на сингальском и только о террористической акции в аэропорту. Взлетно-посадочная полоса полностью разрушена. Заправка невозможна, ни один самолет не приземлится в Коломбо и не покинет страну. Оставшихся на острове иностранцев эвакуируют с военного аэродрома на Мальдивы, где им придется ждать подходящих чартеров. Джерард продолжал посмеиваться, прыгая со станции на станцию.

— Каково, а? Я продумываю, ты претворяешь мои планы в жизнь. Мы с тобой отличная команда.

Викрам крутил ручку своего радиоприемника. Джерарда он игнорировал.

«Целая серия взрывов прогремела в международном аэропорту Катунаяке в Шри-Ланке. Семь самолетов сгорели. Страна отрезана от внешнего мира. Министерство иностранных дел Великобритании советует воздержаться от путешествий в данный регион. Ответственность за террористический акт взяли на себя тамильские сепаратисты. Правительство Шри-Ланки объявило чрезвычайное положение».

— Значит, Главный выступил с заявлением, — медленно проговорил Джерард. Его энтузиазм испарился, он напрягся, стиснул руль. — Мог бы и мне сообщить, — пробормотал хмуро. — Кто сделал запись? Кто доставил? Кто-нибудь из ублюдочных тамильских неучей!

— И что теперь? — спросил Викрам.

— Едем дальше на юг, — отрезал Джерард.

— Есть задание. Никто не сделает, кроме тебя. И кстати, Викрам… Оружие тебе не понадобится. Пока. На время надо затаиться. Я уже предупредил Главного, что ты работаешь на меня. Использовать тебя в обычных вылазках — слишком большая роскошь.

Они подъезжали к лагерю.

— Поспи немного, — сказал Джерард.

— Потом. Возьму вещи Гопала.

— Что? Да их наверняка растащили. Ты и впрямь надеялся, что кто-то останется в живых? Считай, тебе крупно повезло. Помни, с этого момента ты подчиняешься мне, — добавил Джерард после паузы. — Ложись. Через пару часов я тебя разбужу.

И он заглушил мотор.

8

Она ждала Тео на гребне холма, в том самом красном платье, что впервые надела в свой семнадцатый день рождения. Маленькая и хрупкая. С распущенными волосами. Тео сразу понял, что она плакала, — значит, слышала новости по радио. Слышала о взрывах и не знала, спасся ли он. Но он вернулся. Пусть даже их разлука кажется бесконечной, он вернулся, и усталость, тревоги за нее, пережитый кошмар — все исчезло за те минуты, пока он спешил ей навстречу. Впереди уже был виден дом, золотистый в предвечернем солнце, и каменные львы, и блекло-голубые ворота, и водопад бугенвиллей на стене сада. Все в точности как в день отъезда Тео. Беспросветно долгие недели в Лондоне, шумная премьера, похвалы в прессе — ничто теперь не имело значения. Вот и море, вечное, невыразимо прекрасное, и день словно застыл в одном этом мгновении. До рези в сердце родной пейзаж и заплаканные черные глаза, совсем близко.

Напрасны были тревоги.

— Вот я и дома! — с нежностью произнес Тео и тихо рассмеялся, подумав, как же подходят друг другу Нулани и этот пейзаж — прекрасные, неизменные. — Я говорил тебе, что вернусь, правда? — Он взял ее ладони. — Так почему ты плачешь? Завтра же, — Тео улыбнулся, — завтра же мы пойдем к твоей маме и поговорим с ней.