Москит. Конфронтация

Я выполнил распоряжение, заранее подозревая, что грядущая процедура окажется не из приятных, но даже помыслить не мог, сколь болезненными ощущениями обернётся обычный вроде бы массаж. И это ещё Федора Васильевна к сверхъестественному воздействию практически не прибегала и разминала исключительно мышцы, не касаясь потенциала!

Впрочем, потенциала как такового у меня сейчас и не было. Совсем.

— Вообще не можешь к сверхэнергии обратиться? — уточнила реабилитолог под конец процедуры.

— Нет, — глухо ответил я.

— А если так? — На ладони Федоры Васильевны возникла шаровая молния с яблоко величиной. — Чувствуешь её? Сможешь повлиять?

Сгусток энергии я ощущал. Вытянул руку, надавил силой воли, и его отнесло на середину комнаты.

— Не безнадёжен, — отметила тётка, развеяла энергетическую структуру и начала собираться. Потом вдруг обернулась. — А если так?

Ко мне метнулась шаровая молния, едва успел её перехватить. Стиснул пальцы, раздавил, погасил.

— Неплохо, — отметила Федора Васильевна. — Не перегорел, значит.

— Сам знаю, что не перегорел! — возмутился я. — Конкретно со мной что? Восстановлюсь?

— Жить будешь — это точно. Насчёт остального время покажет. Или предлагаешь на кофейной гуще погадать?

Мне только и оставалось после такого заявления, что обречённый вздох задавить. Грех жаловаться, вроде бы, но неопределённость и подвешенное состояние давили на психику просто несказанно.

Я — оператор или уже не совсем? Сумею дистанционно до источника дотянуться или без выезда на место полноценную подстройку не провести? И когда уже мной начнут заниматься всерьёз? Когда переведут нихонские бумаги?

Вопросы. Одни лишь сплошные вопросы.

Глава 5

В госпиталь меня поместили в понедельник двадцать восьмого числа, всю рабочую неделю там и продержали. Заставили пройти настоящую медкомиссию и сцедили на анализы столько крови, что все стены в палате выкрасить получилось бы и на потолок осталось, а ещё по несколько раз на дню Георгий Иванович приводил странных посетителей, которых интересовали странные вещи.

Как быстро засветились глаза у ходячего мертвеца, после того как он выбрался из могилы? Сколько электродов торчало из головы у подопытных операторов? С какой скоростью выползала из аппарата бумажная лента? Удалось ли мне запомнить какие-нибудь иероглифы? Сколько видел офицеров и в каких званиях они были? Как много тел нам поручили отвезти к реке? Какой эффект вызывал вколотый в больничной палате препарат? Сразу ли покраснела после инъекции вена? Как сильно был выражен землистый привкус чая? Сколько по времени длилось переливание крови?

И так далее, и тому подобное. Одну только схему лагеря я рисовал никак не меньше пяти раз. При этом самого меня лишь поили травяными отварами и кормили диетическими блюдами, но никак — то есть, вообще никак! — не лечили, если не считать за лечение утренние и вечерние сеансы массажа. Помимо хождения по обследованиям я посещал душ и спортивную площадку, где занимались идущие на поправку бойцы. Ещё подолгу медитировал по разработанной Федорой Васильевной программе, но вот покидать территорию медицинского заведения мне запретили строго-настрого. Да и не в больничной же пижаме на променад выбираться!

Днём было нормально, ночью снилось… всякое. Просыпался в холодном поту, совершенно разбитым и всякий раз подолгу разогревался и разминался, прежде чем отступала болезненная ломота. Разве что ближе к пятнице худо-бедно оклемался и почувствовал себя человеком.

И тем сильнее начала бесить окружившая меня стена молчания. Сложилось даже впечатление, будто обо мне попросту забыли. О выписке даже речи не заходило, Федора Васильевна сразу предупредила, чтобы с этим к ней не приставал, а Звонарь своим визитом меня так ни разу и не удостоил. Ещё и Городец к концу недели куда-то запропал. Меня аж корёжило всего, до того хотелось о своих перспективах узнать, но — ничего, ничего, ничего. Хоть на стену лезь!

Единственным светлым пятном мне виделась грядущая встреча с Лией. В субботу я всерьёз намеревался уйти в самоволку, но накануне вечером всё переменилось самым решительным образом. На закате меня навестил ассистент доцента Алексей.

— Вас ждут, — сообщил он от дверей.

Задавать вопросов я не стал, просунул ступни в больничные тапочки и последовал за этим непонятным типом с физиономией кабацкого буяна. По переходу на уровне третьего этажа мы попали в соседний корпус, на проходной там дежурили бойцы ОНКОР, дверь нам они отперли только после изучения журнала посетителей и проверки срочно вызванным на пост оператором. И если в основном здании публика обреталась самая разношерстная, то дальше в коридорах попадались исключительно мужчины лет двадцати пяти — тридцати. Раненые старше этой возрастной категории ещё изредка встречались, а вот моих сверстников не было вовсе.

У нужного нам кабинета сидели в ожидании своей очереди пять или шесть человек, но мы зашли сразу.

— Лизавета Наумовна, — обратился мой провожатый к заполнявшей карточку дамочке, — по договорённости с Макаром Демидовичем…