Москит. Конфронтация

— Оформи приказ на перевод из пограничного, — приказал ротный заправлявшему там фельдфебелю и протянул вынутые из планшета листы. — И распоряжение о назначении командиром четвёртого взвода заодно сделай.

Седоусый дядька в возрасте проглядел содержимое бумаг и пообещал:

— Сделаю.

Тогда штаб-капитан стребовал с него ротную книгу учёта личного состава, притулился с ней на конторке у окна, а потом довольно долго что-то писал, сверяясь с содержимым то одного листа, то другого. Затем принялся дополнять какой-то список, раз только спросил у меня:

— Бирюк — толковый? Как себя проявил?

— Хорошо себя проявил, толковый.

— Тогда командиром отделения оставлю.

Некоторое время спустя ротный подозвал меня и велел расписаться в нескольких местах, заодно протянул список.

— Держи, это поверку проводить.

Чернила уже подсохли, так что я аккуратно свернул лист желтоватой бумаги вчетверо и убрал его в нагрудный карман комбинезона, а, прежде чем покинуть канцелярию, выпросил у седоусого фельдфебеля огрызок карандаша в пару сантиметров длиной.

Нашу роту разместили в нескольких строениях неподалёку от канцелярии, моему взводу достался один из складов готовой продукции — тёмный, тесный и сырой.

— Да сверх он! Вот те крест! — услышал я от входа голос Прокопа, шагнул внутрь и окинул взглядом четыре десятка человек, расположившихся внутри.

— Взвод, смирно! — тут же рявкнул вскочивший на ноги младший унтер-офицер.

Сидевшие кто на полу, а кто на уложенных друг на друга кирпичах очень молодые и уже далеко не молодые люди в штатском не слишком-то и резво поднялись на ноги, повернулись к нам.

— За время дежурства происшествий не произошло! — отчитался дневальный.

— Вольно! — бросил ротный с откровенной досадой, поскольку нечто подобное на стойку смирно изобразил только сам унтер да ефрейтор Бирюк.

Я тоже увиденному нисколько не обрадовался. Увы и ах, все присутствующие делились строго на две категории: безусых юнцов и бородатых дядек в возрасте, а крепких молодых мужиков не было вовсе. Парочка очкариков к таковым не относилась по причине очень уж субтильного телосложения. Да уж, ситуация…

Винтовки составили в пирамиды и, судя по наличию у каждого бойца ремня с подсумками, недостатка в оружии взвод не испытывал. Ещё всем вручили по армейскому вещмешку, а вдоль одной из стен были составлены друг на друга выкрашенные зелёной краской деревянные ящики с патронами, но и только. Ни формы, ни касок, ни даже шинелей.

Штабс-капитан жестом подозвал дневального и велел отчитаться.

— Бойцы взвода численностью тридцать восемь человек на питание поставлены. Личное оружие и боекомплект в размере ста патронов и двух гранат на человека получены и готовы к выдаче. Дежурный по взводу — Никодим Мель!

Ротный представил меня и спросил:

— Вопросы, фельдфебель?

— С обмундированием проблемы, понимаю. А что с касками?

У бойцов моего прежнего взвода имелись трофейные нихонские, но ими даже полноценное отделение укомплектовать не получится.

— Ты ведь понимаешь, что каска от пули не защитит? — с нажимом произнёс штабс-капитан.

— Так точно! Понимаю. Но от осколков или при рикошетах спасти могут. Нам бы хоть одно отделение ими ещё обеспечить.

— Поговорю с интендантом, — пообещал ротный. — Мель остаётся при тебе, сейчас ещё двух ефрейторов пришлю, их и Бирюка поставишь отделениями командовать. И, пожалуй, двести патронов на пристрелку оружия выделю, если майор расход согласует.

— А пулемётчики?

— Сейчас подойдут.

Штабс-капитан ушёл, и я достал из кармана список личного состава, начал перекличку. Все бойцы за исключением шести, вписанных ротным последними, оказались на месте. Но эта шестёрка — пара ефрейторов и два пулемётных расчёта, так что порядок.

— Взвод, разойдись! — скомандовал я, мрачно глянул на Демида Битка и тяжко вздохнул. — Ты почему не в санчасти?

— Перевязали и обратно отправили! — заявил белобрысый доброволец, опиравшийся на так и заменявшую ему костыль рогатину. — Продолжу служить, господин вахмистр. О, простите — фельдфебель!

— Тогда назначаешься дневальным! — объявил я и приказал унтеру: — Мель, введи его в курс дела.

Никодим Мель оценивающе поглядел на раненого новобранца и вроде бы счёл моё решение вполне разумным, что порадовало. Было этому крепкому и плечистому унтеру с широким крестьянским лицом лет за тридцать, при иных обстоятельствах его вполне могли назначить взводным, а мне категорически не хотелось начинать службу в новой должности с конфликта с излишне амбициозным подчинённым.

Я прошёлся по складу и спросил примостившегося в уголочке крепыша-скаута:

— Миша, ты как?

В полумраке лицо добровольца показалось немного даже зелёным, да и улыбка вышла скорее похожей на гримасу.

— Доктор сказал, жить буду. И даже руку не отрежут, вовремя обработали.

Удар меча срубил фалангу мизинца и по две среднего, безымянного и указательного пальцев, но изуродована оказалась левая рука, на способности стрелять ранение сказалось не так уж сильно. Главное, что не началось заражение.