Москит (том I)

Ну а дальше всё пошло не по плану. Я-то рассчитывал по возвращении в город переговорить с Лией, но Василий Архипович рассадил барышень по командирским вездеходам, оставив на этот раз при себе молодых людей. Даже Ивана Богомола с ротным услал, а вот сам торопиться покидать полигон не стал. Ну и я с ним за компанию в чистом поле застрял.

Повезло так повезло!

Я тяжко вздохнул и не особо удивился даже, когда переговоривший с комиссаром Герасим подозвал меня к себе. Заодно приблизились и оставшиеся на стрельбище пирокинетики.

Наставник несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание, и объявил:

– Играем в вышибалы! Авдей, Никифор, Сергей, работать будете с двадцати метров, ближе не подходить!

Операторы взяли под козырёк и начали расходиться в разные стороны, а вот я не удержался и досадливо поморщился.

– Вышибалы? Серьёзно?

Василий Архипович не удержался от довольного смешка, но вмешиваться в разговор не стал, повернулся спиной к гулявшему по стрельбищу ветерку и закурил.

– Серьёзно, Пётр, – спокойно подтвердил Герасим, чем вызвал у меня острый приступ совершенно иррационального раздражения. – Задание простое: входи в резонанс, копи энергию, уклоняйся от ударов.

Я озадаченно хмыкнул.

– И прямо всю энергию удерживать?

– Всю.

– Ну ладно… – нехотя протянул я, кинул кепи на водительское сиденье вездехода, потом избавился от ремня с кобурой, а под конец и вовсе снял гимнастёрку и стянул через голову нательную рубаху.

Чую, покатают меня сейчас по травке…

Впрочем, от первых сгустков сверхсилы уклониться получилось без всякого труда. И сам ещё в резонанс не вошёл, и студенты к столь серьёзной дистанции не приноровились, ни один эффекта рассеивания энергии не учёл.

– Поехали! – дал отмашку Герасим.

Я мельком глянул на солнце и мотнул головой, а миг спустя закрутившееся по небосводу светило распалось на тринадцать своих неподвижно замерших подобий. Но теплее из-за этого не стало, скорее уж наоборот – всего так и проморозило. Тело словно задеревенело, и сама мысль о необходимости шагнуть в сторону показалась откровенно абсурдной.

Я – центр мироздания! Я – та ось, вокруг которой вертится вселенная!

Какого тогда лешего…

Но дальше сработали вбитые на тренировках инстинкты: пусть и в самый последний момент, всё же сумел уклониться от летевшего прямо в грудь сгустка сверхсилы. Сразу качнулся в другую сторону и немедленно ощутил сильный толчок меж лопаток, едва на землю не полетел. Уловить опасность успел, а пригнуться – уже нет.

Удержать себя в состоянии резонанса получилось лишь каким-то запредельным усилием воли – не иначе злость помогла, – и я закрутил внутренний волчок, упорядочил токи энергии и смог отвлечься от управления ею, начал уворачиваться от атак пирокинетиков, ориентируясь на вспышки предвидения.

Поначалу всё шло неплохо, но давление переполнявшей меня сверхсилы беспрестанно увеличивалось, с такой нагрузкой и просто дышать получалось через раз, а уж скакать по траве стало и вовсе невмоготу. Что спасало – так это резко обострившееся ясновидение. Я начал предугадывать броски и смещаться с траектории воздействия заранее, вот только по мере набора потенциала стало проявляться притяжение обычной сверхсилы к сверхсиле в противофазе. Мало того что энергия рвалась изнутри и рвала меня самого, так ещё и атаки пирокинетиков в определённой степени стали самонаводящимися.

В какой-то момент я оказался поставлен перед выбором: уклониться или удержать под контролем внутренний потенциал. Спонтанный выплеск грозил несравненно более серьёзными неприятностями, так что принял удар на грудь и будто между молотом и наковальней оказался. Шибануло знатно, каким чудом устоял на ногах, не понял и сам. Но – устоял, пусть и ненадолго. Продолжал оставаться в вертикальном положении я едва ли секунду, а затем полетел на землю, пропустив очередную атаку, на этот раз сдвоенную.

Из резонанса меня вышибло ещё в падении, ладно хоть удержал в себе потенциал, не позволил выплеснутся четырём десяткам мегаджоулей сверхсилы, пусть даже небо так и завертелось перед глазами. Понемногу головокружение унялось, и я запустил алхимическую печь, принялся упорядочивать внутренние токи энергии и выравнивать резерв, попутно снимая боль в потянутых мышцах, ускоряя рассасывание гематом и заживление ссадин.

Поднялся с земли только минут через пять, потряс головой, как после пропущенного прямого в челюсть, и спросил:

– Ну и к чему это всё было?

Я желал получить чёткий ответ на свой вопрос, и в кои-то веки я его получил. Причём ответил мне отнюдь не Герасим, а Василий Архипович.

– Ты практик, – заявил он, затаптывая кинутый под ноги окурок. – Точнее – должен им стать. Тебя к этому готовят. А практик не может позволить себе изображать во время резонанса неподвижную мишень.

– Мой недочёт, – повинился Сутолока. – Не учёл, что все тренировки по развитию способностей предполагают полную неподвижность.

– Не учёл, – кивнул комиссар. – И у Петра сложилась неправильная модель поведения. Поработай с этим.