Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства

Рангони в своих донесениях курии добросовестно сообщал все то, что передавал ему Дмитрий. Однако нунций не слишком вникал в слова претендента на российский престол и даже, по-видимому, не мог проверить их должным образом. Конечно, здесь не следует заходить чересчур далеко и приписывать «царевичу» то, чего он не говорил сам. Но, сопоставляя некоторые его намеки с дальнейшими событиями, можно невольно прийти к заключению, что вся деятельность Дмитрия развивалась по заранее выработанному плану. Этот план, очевидно, составлен был скорее в Москве, нежели в Польше. Недаром в его выполнении русские принимали гораздо большее участие, чем поляки.

Печать государственная малая царя Дмитрия.

Эта печать приложена к наказу, данному от Дмитрия в ноябре 1605 года секретарю Яну Бучинскому, отправленному к воеводе сендомирскому Юрию Мнишеку с предложением о делах, касающихся невесты его Марины Мнишек

В самом деле, обратимся к необыкновенной истории претендента, как рассказывает ее Вишневецкий. В ней слишком ясно чувствуются внушения, идущие из Москвы. Но урок заучен плохо и рассказан неудачно. Отсюда это смешение правды с вымыслом, это сочетание исключительной осведомленности с грубыми фактическими ошибками. Конечно, настоящий автор биографии царевича отлично знал, что можно и чего нельзя сказать. Вот почему он обходит молчанием всю историю правительственного следствия по угличскому делу. По его словам, участники известной комиссии были отправлены в Углич для присутствия на погребении царевича. Характерно, что при этом он называет только Геласия и Кпешнина. Что касается Василия Шуйского, который, как мы знаем, играл главную роль, то его имя совсем не упоминается. Естественно задать вопрос: что это, невольное упущение или сознательная попытка оставить в тени истинного вдохновителя всей интриги?

Мы помним, какова была первоначальная мысль Дмитрия. Она была весьма проста, даже элементарна. Царевич намеревался набрать казаков и татар и с ними идти на Москву. В этом плане чувствуется русский дух; тем самым обнаруживается и его происхождение. Претендент не имеет в виду ни поляков, ни единения церквей; он отталкивается от чисто политической, если угодно, даже династической идеи. Разумеется, король Сигизмунд и канцлер Замойский не могли сразу понять, в чем дело. Естественно, что в их глазах весь замысел Дмитрия был чем-то химерическим и даже нелепым. Поэтому польские «друзья» «царевича» постарались раздвинуть рамки его проекта. Мы уже видели, в чем заключалась эта переработка. Несомненно, только поляки могли внести в программу Дмитрия принципы общеевропейской политики. Только благодаря их влиянию претендент заговорил о распространении истинной веры на Востоке и о крестовом походе против турок. Но лишь только он решает от слов перейти к делам, поляки оказываются в стороне. Их проекты остаются в области утопии. Напротив, то, что ранее признавалось безумием, осуществляется на глазах у всех при содействии русских. Далее все происходит так, как предвидел Дмитрий. Его осторожные намеки оказываются настоящими пророчествами… При первом же известии о «царевиче» народ приходит в движение. Почти никто не сопротивляется «претенденту». В это же время Борис Годунов умирает. Путь на Москву открыт. Наконец, самозванец торжественно венчается на царство в Кремле. Все эти сказочные успехи были предсказаны заранее и дались «царевичу» без всякого труда. Не значит ли это, что между ним и Москвой уже давно установились связи?

Печать государственная малая царя Дмитрия.

Эта печать приложена к записи, данной Дмитрием 15 мая 1604 года за собственноручною его на русском и польском языках подписью сандомирскому воеводе Юрию Мнишеку о выдаче ему, по вступлении самозванца на российский престол, миллиона злотых польских, о бракосочетании с дочерью его Мариною и о предоставлении ей в вечное владение государств Новгородского и Псковского с дозволением свободного там богослужения по католическому исповеданию

У Дмитрия было два двойника: Борковский и Мосальский. Они были как две капли воды похожи на царя, только без бородавок. Дмитрий, уходя по своим делам, приклеивал одному из них бородавку, и тот играл роль царя. В день убийства с бородавкой ходил Борковский.